Айван, единственный и неповторимый | страница 32



«Вспомни, к чему это привело Салки, – говорил я себе. – Перестань думать о джунглях».

И все же до сих пор в иные ночи я лежу с открытыми глазами, мечтая о тепле подобного мне существа, свернувшегося в устланном мягкими листьями ночном гнезде.

Мне нравилось глотать газировку, наполнявшую рот подобно пузырящемуся водопаду. Но и тогда у меня частенько появлялось желание отправиться на поиски нежного побега маранты или потянуться к дразняще близкому и все же недосягаемому плоду манго.

натюрморт

Однажды Хелен пришла домой с каким-то большим и плоским предметом, упакованным в коричневую бумагу.

«Посмотри-ка, что я купила, – сказала она, нетерпеливо срывая бумагу. – Эту картину мы повесим над диваном в гостиной».

«Фрукты в миске, – сказал Мак, пожимая плечами, – ничего особенного».

«Это же произведение искусства, – принялась объяснять Хелен, – оно называется натюрморт. И по-моему, очень даже мило».

Я подскочил ближе, чтобы рассмотреть картину, удивляясь ее цветам и контурам.

«Видишь? – сказала жена Мака. – Айвану она нравится».

«Айвану нравится лепить шарики из своего помета и бросаться ими в белок», – сказал Мак.

Я не мог отвести глаз от изображенных на картине яблок, бананов и винограда. Они выглядели такими реальными, такими соблазнительными, такими… съедобными.

Я протянул руку, чтобы потрогать виноград, но Хелен шлепнула меня по ладони: «Плохой мальчик, Айван! Не трогай!» Потом наставила палец на Мака: «Дорогой, ты не принесешь молоток с гвоздями?»

Пока Мак и Хелен были заняты в гостиной, я пошел на кухню. Там на столе стоял торт, покрытый толстым слоем шоколадного крема.

Мне нравятся торты, да нет – я их обожаю, но в тот момент я думал совсем не о еде. Я думал о рисовании.

Крем, неровно покрывающий торт, был похож на волны, застывшие в маленьком пруду. Он выглядел темным и гладким, густым и липким.

Он был похож на грязь.

Я набрал полную пригоршню шоколадного крема. Потом еще одну.

Пошел к двери холодильника. Она подходила просто идеально – чистый, белый зовущий холст.

Работать с кремом оказалось сложнее, чем с грязью в джунглях. Он был более липкий и, конечно, его сильнее хотелось попробовать.

Но я не отступал. Я соскреб с торта весь крем до последней капли.

Немного, кажется, отъел и от самого торта.

Я не помню, что именно я тогда пытался нарисовать. Скорее всего, банан.

Я знал, что у меня будут неприятности, но в тот момент меня это совершенно не волновало. Я хотел создать что-нибудь – что угодно! – так, как создавал раньше.