.
Остальные вопросы были урегулированы достаточно легко. Однако, к большому неудовольствию делегатов, в переговоры вмешался папский легат Гаратони, который к моменту их прибытия уже находился в Константинополе. Гаратони повел себя так, словно и не было никакого формального соглашения между папой и собором, начав убеждать византийцев в том, что собор не имеет ни средств, ни воли выполнять свои обязательства перед ними, а все переговоры затеял лишь ради того, чтобы продлить свое собственное существование[315]. В ответ базельцы впали в другую крайность, заявив, что византийцам лучше вообще не иметь дела с папой. Однако те сразу дали понять, что без участия папы никакой вселенский собор вообще невозможен. В этой крайне напряженной атмосфере весьма странно повели себя и византийские послы, которые еще недавно находились с посольской миссией на Западе. Один из них, Димитрий Палеолог Метохит, начал опровергать лживые доводы папского легата. В то же время два других, Исидор и Мануил Дисипат, как свидетельствует Иоанн Рагузанский, неожиданно поддержали Гаратони[316]. Все это лишь в очередной раз открыло грекам глаза на то, что единства на Западе как не было, так и нет.
Император и патриарх не склонны были проявлять симпатии к какой-либо из сторон. По окончании переговоров папе и собору были адресованы их послания[317]. Авторы просили западную церковь назначить для будущего собора приморский город, желательно в Италии, куда легко смогли бы добраться и восточная делегация, и сам папа. Сделать этот выбор должны были в Базеле на основании принятого там декрета. Обращаясь к депутатам, император просил исходить из вышеупомянутого списка и не позднее мая прислать галеры в Константинополь. Кроме того, собор еще должен был ратифицировать поправки, внесенные в преамбулу декрета. С этой целью один из членов посольства, Генрих Менгер, 2 декабря 1435 г. выехал обратно в Базель[318]. Примерно в то же время и Христофор Гаратони покинул византийскую столицу[319].
Оставшийся в Константинополе Иоанн Рагузанский, несмотря на трудности прошедших переговоров, имел все основания считать начало своей миссии успешным. Происки папского эмиссара не смогли поколебать доверие византийцев к Базельскому собору. Готовность с их стороны продолжать переговоры не вызывала у посла никаких сомнений. С оптимизмом он писал в Базель в феврале 1436 г. о своих впечатлениях: «Все здесь ликуют от радости; даже те, кто пребывают в рабстве у неверных, словно их уже сделали свободными, радуются в своих надеждах на унию, будто она уже состоялась, и непрерывными похвалами они превозносят до небес Ваш святой Базельский собор, пекущийся об этом богоугодном деле»
