— Ты жестокосердный человек, — сказала Фифи, — надо было с ней встретиться. Ты нанёс ей тяжёлый психологический удар.
— Я не её лечащий врач, почему я должен заботиться о её психическом здоровье? — возразил я.
— Ты для неё не бывший муж, но её современник, добившийся успеха, в то время как она всего лишь слабая женщина.
— Ой, — сказал я, — не надо мне этой демагогии. В том далёком феврале я был так одинок и так несчастен.
— Ты отомстил ей, вот что! — торжествующе провозгласила Фифи. — Ты злой человек и отомстил ей. Ты не пригласил её на свой триумф. Ты очень злой.
— Да, я очень злой, — согласился я, — только я не встретился с ней всего лишь по причине ненадобности. Незачем.
— А ты допускаешь, что ты сам, может, и не видишь в твоём поступке месть, но по факту это месть?
Там в Риме было хорошо, жарко. Сбитые дождём, лежали на тротуарах широкие листья. Пахло грибами и хвоей. Случившееся лет сорок тому назад в ледяном Нью-Йорке не имело никакого отношения к Риму. Спускаясь вниз, справа образовывался хмурый замок Колизея.
Моя бывшая жена была в чём-то белом с кружевами. По её недавним фотографиям я знал, что у неё морщинистое отёчное лицо, так что она явно вырядилась не по возрасту. Но если уж женщина однажды уверовала в то, что она красавица, то так и верит до конца дней своих.
Очень давно я написал стихотворение:
Вы будете меня любить,
И целовать мои портреты,
И в библиотеку ходить,
Где все служители валеты.
Старушкой тонкой и сухой
Одна в бессилии идёте
Из библиотеки домой,
Боясь на каждом повороте.
Очень хорошее стихотворение. Обычно русские старушки за границей ходят в библиотеку имени Тургенева.
Через некоторое время, уже в Москве, я понял, что совершил, отказавшись встретиться с ней, поступок. Ведь и в самом деле: совершил поступок.
Италия / Бар «Need» / 2018 год
Сандро Тети, мой итальянский издатель, повёз меня снимать в бар «Necci», в тот квартал, где снимали фильм «Аккатоне» Пазолини. Во дворе бара прямо среди деревьев стояли столики, и я пил граппу, в то время пока у меня брали интервью.
Домики там небольшие, дома невысокие. Как в провинциальном городке. Я так понимаю, квартал был чем-то вроде Салтовки, моего рабочего посёлка. Только с итальянским колоритом. На стене во дворике нарисован портрет Пазолини. Подошёл молодой хозяин бара и подарил мне брошюру о баре, на двух языках, туземном итальянском плюс английском, с фотографиями.
