Фифи знает эту историю, но просит повторить.
— Ты же знаешь эту историю.
— Хочу, чтоб она прозвучала здесь. — Она любит Наташу, как героиню романа.
— Ну что, ушла петь в «Балалайку», это у Пантеона, Rue Montagne Sainte-Genevieve. В этот день у «Балалайки» был юбилей. Посему я её и не ждал особо. Лёг спать в ночи. В те времена я ложился поздно.
— Ну…
Мы подымаемся в царстве камня в одну из галерей. Справа стена, слева грязные стёкла галереи, выходящей во внутренний двор, под ногами исполинские, по-моему, базальтовые плиты, высоко вверху исполинские арки потолка.
— Ну- ну.
— Разбудил меня в восемь утра телефонный звонок. Мсье Limonov? Да, говорю, это я. Вам звонят из администрации Hotel Dieu, ваша жена у нас.
— Ну же!!! — Как застоявшаяся кобылка, Фифи в нетерпении перебирает стройными ногами в узких рваных джинсах.
— Признаюсь тебе, что в те времена я понятия не имел, что это за заведение, этот Hotel Dieu. По-французски я говорил отлично, даже писал, но к госпиталям, здоровый и крепкий мужик, не имел никакого отношения. Я скорее догадался, чем понял, что это госпиталь. «А где вы находитесь?» — спросил я.
— Что? Вы не знаете, где находится Hotel Dieu?! Да у Нотр-Дам же.
Я надел бушлат, и пошёл по зимним знакомым улицам, и с большим трудом отыскал Наташу. Из палаты её увезли на койке с колёсиками на обследования и анализы.
«Она внизу, в катакомбах», — сказал мне регистратор, молодой мсье с клочками волос, торчащими во все стороны, — таков был его скальп.
В этот момент вдали, там, где самодельные дощатые двери ограничивали галерею, вышел человек, и замахал на нас руками, и крикнул, что сюда нельзя.
— Что он говорит? — поинтересовалась Фифи. — Что дальше нельзя?
— Ну да, вход только для сотрудников.
— Эх, чёрт, я так хотела в катакомбы. Может, попросимся?
— Он и дверь закрыл на ключ, я слышал щёлк замка.
— А какой месяц года был?
— Не помню, где-то у меня написано. Зима была. Холодно было. Я, помню, воротник бушлата поднял.
Выйдя из Hotel Dieu, попадаем из Средневековья и от Наташи — в Париж, поток туристов. Июль. Жарко.
— Ну так ты её нашёл внизу в катакомбах, и что, как всё это выглядело?
— Строение ещё каменного, можно сказать, века. В хаотическом беспорядке толпились кровати на колёсиках. Я вынужден был заглядывать в лица, так как многие были деформированы болезнью или же подушками, в которых лежали, укутанные. Там было не тепло.
Волосы её слиплись в кровавый колтун. Она была в полусознании, я так понимаю. На лице были ещё не заклеенные раны. Через одну, самую глубокую рану в виске было видно пульсирующую синюю вену.
