- Отчего же? Я при его совершении не присутствовал, в отличие от ваших соглядатаев, и могу только догадываться, сколько и каких провинностей вы приписываете Йерену.
Так, армия любителей надавить удвоилась. Не слишком ли много на меня одного? Зачем брату-то во всем этом копаться? Он прекрасно знает или может себе представить вчерашние мои приключения. Зачем же...
- Как пожелаете, любезнейший, как пожелаете.
Староста, однако, огорчился не меньше меня. Ожидал, небось, что дело решится быстро и ко всеобщему удовлетворению. Но был готов и к такому повороту: несколько листов бумаги, свернутых трубочкой, появились на свет из-под полы старостиного кафтана.
Правда, разворачивать он их не стал, а лишь положил на стол справа от себя и любовно прикрыл ладонью.
- Мне трудно судить, нарушал ли ваш брат какие-либо иные законы и правила, но со всей уверенностью утверждаю главное его преступление...
Последовала торжественно-трагическая пауза. Наверное, в планах господина судьи было тянуть ее до бесконечности, но, как я мог видеть краем глаза, Сорен изобразил всей своей фигурой такую откровенную скуку, что томить ожиданием нас не стали, и староста почти выплюнул:
- Порча девицы.
- Этому есть доказательства?
- И предостаточные! Но довольно даже взглянуть на несчастную, чтобы... Позовите сюда Анеке!
Приказание исполнили быстро: я не успел сосчитать и до десяти, а моя 'жертва' уже стояла у того же стола, по левую руку от меня. И надо признать, выглядела жалко. И даже жалостливо.
Ее, как и меня, заново одевали после вчерашнего, но платье, предназначенное для деревенской красавицы, казалось теперь издевательством над поблекшей, скукожившейся и постаревшей чуть ли на дюжину лет девицей. К тому же она дрожала, то крупнее, то мельче, и это искажало ее черты еще больше, чем память о пережитом.
- Вам все хорошо видно? - с ехидцей протянул староста.
- Вполне, - кивнул Сорен.
- Может быть, желаете услышать что-либо из уст несчастной? В подтверждение?
- Не откажусь.
Староста вздохнул: видно, ему самому не очень-то хотелось беседовать с тенью Анеке, но отступать было некуда и незачем. Он перегнулся через стол и поманил девушку рукой:
- Подойди поближе, милая.
Та послушалась, правда, до стола добиралась медленно, на каждом шаге сначала пробуя доски пола на твердость и только потом перенося вес.
Печальное зрелище. И все же, отнюдь не редкое. Насмотрелись вдоволь. Правда, чаще приходилось любоваться на детей, те ведь вечно норовят нарушить запрет, но с детьми и легче. Потому что не умеют бояться по-настоящему. Даже попав в подобную мясорубку, годам к двадцати забывают ровно столько, сколько из этого кошмара, и дальше живут спокойно. Ну, почти. Анеке не повезло. Слишком взрослая оказалась. Хотя прикидывалась-то как раз юной и...
