Само пространство неотделимо от времени. Данте, «последний поэт Средневековья», ясно выразил идею пространственно-временного континуума. Герои древности – библейской, античной и христианской – соседствуют в аду с современниками или непосредственными предшественниками поэта. И этому есть основание. Временная категория жизни tempus соседствует с божественной категорией вечности aeternitas. Гонорий Августодунский интерпретирует эти временные понятия следующим образом. Aevum – вечность, она существует «до мира, с миром и после мира» (Aevum est ante mundum, cum mundo, post mundum), она принадлежит одному лишь Богу, который не был, не будет, но всегда есть (non fuit, пес erit, sed semper est). «Земное же время – это тень вечности» (Tempus autem mundi est umbra aevi). Бог же превыше всех времен и пребывает вне времени в вечности, по сравнению с которой самое длительное время ничего не значит.
«Когда Бог создал время, Он сотворил его достаточно».
Таково средневековое отношение к длительности времени. Земное время и вечность не столько противостоят, сколько дополняют друг друга. Наряду с оппозицией «время – вечность» в средние века причудливым образом соседствовали мифические представления о времени как о повторяющемся цикле и христианские представления о неповторимом времени. Августин, например, отвергал цикличность времен. Его словами:
«Здравый разум разрывает вращающиеся круги [времени]».
Из Ветхого Завета средневековые теологи и философы выводили свое понимание времени. Если пространство есть совокупность мест, то время есть совокупность событий. По просьбе Иисуса Навина Бог остановил солнце, чтобы битва завершилась в тот же день. Таким образом, время неотделимо от события. Гонорий Августодунский пишет:
«Время – не что иное, как череда событий».
В такой трактовке уже не пространство и время первичны, но событие предшествует им. Августин говорит, что
«Святая Троица движима не пространством и временем, но Своими творениями во времени и пространстве».
В средневековых представлениях события, словно фантомы, пронизывают пространство и время. Протекшие века ничего не означали. Крестоносцы в конце XI века были убеждены, что карают не потомков палачей Спасителя, но самих этих палачей. Интуитивно средневековый человек чувствовал, что любая цепочка событий есть лишь субъективная трактовка, уловка, самообман. В многочисленных описаниях жития святых причинно-следственная связь событий, приведших человека к святости, отсутствует. Он либо внезапно перерождается, сразу и без подготовки переходя из одного состояния (греховности) в другое (святости), либо его святость дана заранее (человек уже родился святым) и постепенно только раскрывается. И отдельный человек, и Вселенная пребывают в данном состоянии, изменения внезапны и подчинены божественному Провидению. События, пространство и время оказываются «дискретными», «точечными», «скачущими».
