VII.
На другой день жители поселка проснулись съ первымъ лучомъ разсвѣта. Женщины въ шатрѣ Кителькута чуть не съ полночи начали возиться, вытапливая сало изъ толченыхъ костей оленя и приготовляя жертвенную похлебку изъ тюленьей крови, смѣшанной съ кореньями и жиромъ. Рынтына наварила цѣлую гору самаго разнообразнаго мяса, какое только нашлось въ ея пищевыхъ мѣшкахъ. Яякъ провелъ ночь въ заднемъ шатрѣ; но немедленно по пробужденіи онъ явился къ Кителькуту вмѣстѣ съ Уквуномъ и его женами. Женщины расчистили снѣгъ сзади шатра и соединенными усиліями перетащили туда медвѣжью тушу. Янта вынесла идоловъ, представлявшихъ одновременно снарядъ для добыванія огня, и разставила ихъ въ рядъ. Рынтына извлекла изъ какого-то сокровеннаго тайника огромную связку наслѣдственныхъ амулетовъ, большею частью представлявшихъ невзрачные кусочки дерева, раздвоенные съ одного конца; были тутъ также черные камни странной формы, нѣсколько вороньихъ и песцовыхъ череповъ и даже одна человѣческая челюсть въ кожаномъ чехлѣ, почернѣвшемъ отъ времени. Все это было навязано на одну длинную веревку, въ видѣ чудовищныхъ четокъ, покрыто толстымъ слоемъ копоти и лоснилось отъ жира.
— Онъ просилъ пеструю собаку, — сказалъ Кителькутъ рѣшительнымъ тономъ, — приведите Пестряка!
Пестрякъ была лучшая собака той упряжки, на которой ѣздилъ Коравія. Коравія выстегнулъ собаку изъ своего потяга. Пестрякъ, думая, что его распрягаютъ, весело повиливалъ хвостомъ; онъ совсѣмъ не предчувствовалъ своей участи.
— Бѣдняжка! — сказалъ Нуватъ. — Хоть покормите его передъ смертью! — И онъ отрѣзалъ кусокъ отъ жертвеннаго мяса и бросилъ собакѣ. Потомъ надѣлъ ей на шею петлю и взялъ въ руки конецъ, Кителькутъ обвязалъ заднія ноги собаки другимъ ремнемъ и подалъ конецъ Янтѣ.
— Тяните! — сказалъ онъ, беря въ руки копье.
Коравія отвернулся — онъ не могъ видѣть смерти этой собаки, которую ежедневно кормилъ и ласкалъ. Пестрякъ, растянутый на двухъ веревкахъ, почувствовалъ себя неудобно и жалобно визгнулъ, какъ будто жалуясь на жестокое обращеніе съ собою.
Кителькутъ наставилъ копье подъ лѣвую лопатку и нанесъ ударъ. Собака пронзительно завизжала, рванулась въ сторону и стала биться, стараясь закусить ремень, стягивавшій ей горло. Черезъ минуту она уже лежала на снѣгу, подергиваясь въ послѣдней судорогѣ. Кителькутъ зачерпнулъ рукой нѣсколько капель крови изъ свѣжей раны и брызнулъ сначала вверхъ Богу Творцу, живущему на макушкѣ неба, на Звѣздѣ Воткнутаго Дерева, потомъ на востокъ — Разсвѣту, потомъ на сѣверъ — Вѣтру-Хозяину, главному владѣтелю этой холодной земли, потомъ внизъ — землѣ и подземнымъ духамъ. Жертву повернули головой къ востоку и подложили ей подъ голову и задъ по маленькой вѣткѣ тальника, еще сохранившей нѣсколько увядшихъ листьевъ.
