И я написала Элли: обязательно приезжай.
Но едва я закончила письмо и хотела было отнести его на почту, как пришел Конрад.
— Что? Ты пишешь кому-то письма? — спросил он как-то тревожно. — Прости, дорогая, но ты, наверно, забыла, что по письму немцы могут напасть на мой след. Ты же не хочешь выдать меня? Нет, нет, переписку надо пока отложить.
Я поняла его опасения и уверила, что не послала еще ни одного письма и никому не дала нашего адреса. Но все же мне было не по себе, что нельзя пригласить сюда Элли. Я переживала это, как потерю, как ограничение моей свободы.
Я отправилась в город. Как всегда, решила вдруг и тут же поехала.
Было жалко оставлять Конрада, мы сильно привязались друг к другу; тяжело было расставаться даже на два часа. Это я десятки раз переживала сама, когда Конрад уходил куда-нибудь по своим делам. Ожидала его с таким нетерпением, что каждая секунда казалась вечностью. Я становилась неприветливой, упрекала его, и порой у нас случались ссоры. Но все было, как в летний день: закроет облачко солнце — на землю опустится густая тень, а проплывет облако, растворяясь в небесной сини, и снова солнце льет свои лучи. То были лишь мелкие размолвки, привязанность наша была сильней.
Конечно, я могла бы остаться в деревне, но какая-то непонятная тоска потянула меня в город, и я не удержалась — поехала.
В доме матери я застала печальную картину. Я представляла себе, в какое запустение придет квартира, пока меня нет, но действительность превзошла опасения: квартира превратилась в захламленный чулан. Мать была уже стара и не могла за день управиться с уборкой, у нее хватало другой работы. Я навела порядок в комнате и вымыла полы, прибралась на кухне и приготовила ужин. Мать ушла, и я осталась одна.
Стояла унылая погода: холодная, дождливая. В «Ванемуйне» шел большой симфонический концерт, но из-за дождя я не могла пойти. Совсем бы истрепала свои единственные летние туфли.
В комнате было сумеречно, тихо. Я ждала Харри и Лиду, которые жили в соседнем доме, но они не пришли. Люди богатые, они вообще смотрели на меня свысока. Самой идти к ним не хотелось — чувствовала себя у них неловко. К тому же, страшновато было бы потом возвращаться в темную комнату и еще страшнее ложиться спать. А так я еще надеялась как-то заснуть.
Легла в постель, думая о том, чтобы завтра погода устоялась и в субботу пришел Конрад. Я уже ждала его. «Милый! — шептала я. — Сейчас, наверное, и ты ложишься спать, быть может, думаешь о своей маленькой женушке в далеком городе. Не бойся, никто меня у тебя не отнимет, я твоя навечно».
