Старая тетеря взлетела, я выстрелил и думал, что попал в нее. Плутовка притворилась. Она летела над самой землей потихоньку и, видимо, падала. Пиратка бросился за ней, я также. Тетеря наконец села. Пиратка к ней; не тут-то было — она снова полетела дальше, в глубь леса. Мы за ней. Несколько раз садилась тетеря и, как только Пиратка хотел схватить ее, она улетала дальше. Наконец взлетела выше, и, как ни в чем не бывало, уже настоящим, быстрым полетом исчезла в чаще. Досада была страшная. Пиратка носился как угорелый, отыскивая улетевшую птицу. Но ее и след простыл. Я окончательно выбился из сил; во рту пересохло, ноги подкашивались; итти дальше не было возможности. Раздосадованный неудачей прилег я в тени дуба. Минут через десять явился Пиратка, усталый не хуже меня. Солнце уже спустилось довольно низко. Лес постепенно оживал после жары; на поляне, около которой я сидел, засновали мелкие птички. Застучали по деревьям дятлы. Там и сям раздавалось кукование кукушки. В кустах, по опушке поляны, пели пеночки, сорокопуты, мухоловки. По верхушкам сосен перелетали коньки, зяблики. Веселые мухоловки вытанцовывали в воздухе, гоняясь за мухами. В листве старого дуба, над моей головой, насвистывала иволга. Разнообразие птичьих голосов и движение птиц усиливались на опушке с каждой минутой.
Я несколько засмотрелся на новую картину, как вдруг все смолкло, словно по команде. С дальнего конца полянки из-за развесистой березы показался ястреб-перепелятник. Невысоко над землей тихим, крадущимся полетом, как вор, скрываясь за зеленой листвой дерев, летел он вдоль опушки. Зорко высматривали его большие глаза. Увы. Предупрежденные криком дрозда, птички попрятались уже в густую листву. Глубокая тишина царствовала на поляне. Разбойник, однако, продолжал свои поиски. Вот он приостановился на полете, повернул на поляну, еще раз приостановился, потом быстро, как стрела., кинулся в густую траву и сел там. Через минуту хищник поднялся тяжелым полетом и полетел в лесную чащу; в когтях его билась перепелка.
Только что исчез ястреб за деревьями, только что на опушку появились снова разные птички, как в противоположном конце поляны выпрыгнул из чащи заяц. Сделав два-три прыжка, косой сел, вытянулся и насторожил уши. Потом сделал еще несколько скачков и сел опять, прислушиваясь и обнюхивая воздух. Я взвел курок у ружья и ждал. Пиратка, завидев зайца, едва сидел на месте; зубы его стучали как в лихорадке. Убедившись в кажущейся безопасности, косой мелкими прыжками направился прямо ко мне и сел шагах в пятнадцати; я выстрелил и он свалился как сноп. Пиратка бросился и принес мне его. Довольный удачей, я повесил его себе через плечо, зарядил ружье и тронулся в путь.
