Альберта с этим согласилась, не подозревая, какие мысли в этот миг роились в голове ее супруга: «Платье развратницы, декольтированное и слишком короткое. Господи, прости меня!»
Кюре, попросив у прихожан тишины, произнес краткую речь. Жасент не слышала ни слова. Она смотрела теперь не на скромное украшение Эммы, а на профиль сестры, на ее чуть вздернутый нос, пухлые губы, на ее выпуклый лоб. Ее воспаленный разум мысленно взывал к младшей сестре:
«Зачем ты нас оставила, зачем? Как могла я догадаться о том, как сильно ты страдаешь, когда ты вчера ушла от меня навсегда, ушла в вечность? Я недооценила глубину отчаяния, которое тебя разъедало; я пренебрегла твоим страхом, вогнавшим тебя в безысходность. Я стала отчитывать тебя, как четырехлетнюю девочку, твердя, что ты причинишь родителям невероятную боль. В действительности умерли два человека. Это ты, Эмма, и твой ребенок. Сидони еще не знает об этом, Сидони, которая потакала тебе в твоих тайных любовных вылазках. Эмма, ты не знаешь, какую боль ты причинила мне, когда рассказала о своей связи с Пьером, когда искренне призналась мне, что единственной твоей мечтой было выйти за него замуж, чувствовать его объятия каждый час, днем и ночью! Так ты мне тогда говорила. Эти слова вонзились мне в самое сердце, как шипы, которые всякий раз ранят мою душу. Бывало такое, что я восставала против тебя, я старалась тебя возненавидеть. Эмма, неужели мужчина, которого ты любила до такой степени, что предпочла смерть жизни без него, – это он? Неужели именно он – отец того малыша, которым ты пожертвовала вместе с собой?»
Жасент почти теряла сознание. За целый день она не взяла в рот ни крошки и уже несколько ночей совсем не спала. Никто не заметил ее недомогания: Альберта, сжимая в руках четки, казалось, ничего вокруг не слышала и не видела, дедушка Фердинанд, убитый горем, с жаром молился, Сидони с Лориком – тоже, Шамплен Клутье куда-то исчез.
Ее состояние видел Паком: сегодня он был одет в строгий безупречный костюм, его волосы были причесаны и напомажены. Жасент вдруг сильно побледнела и пошатнулась. Паком, неистово жестикулируя, испустил пронзительный вопль, но все же успел подхватить девушку и не дал ей упасть на пол.
– Жасент! Она тоже умерла! – простонал он. – Умерла! Эмма! Жасент!
– Она упала в обморок, Паком! – тихо проворчал в ответ на это Озиас Руа. – Дай ее мне, отпусти ее!
Озиас попытался перехватить Жасент, но Паком не выпускал ее из рук, окидывая окружившую его толпу растерянным взглядом. Лорик в мгновение ока подбежал к Пакому, упорно прижимающему его старшую сестру к себе, и подозрительно глянул на него. Внезапно молодой человек взорвался.
