— В мое время, господин аббат, классиком считался автор, которого могли читать молоденькие девушки. Надеюсь, вы положите этому конец и не допустите скандала!
— Я, мадам? Это абсолютно не в моих силах! Я лишь позволил себе довести до сведения господина мэра, как взволнованы этим обстоятельством некоторые благонамеренные граждане нашей коммуны; по правде говоря, до такой степени взволнованы, что об этом, как мне сообщили, стало известно даже господину епископу…
Лапутжу явно не терпелось вступить в разговор.
— Чего же он в таком случае ждет, ваш епископ, и почему не отдаст приказа этому трусу Бриу? Ну а профессор — ему нетрудно заткнуть глотку. Вместо того чтобы писать всякие пакости, лучше бы он готовился к своим лекциям, ваш профессор!
— Именно этим, дорогой доктор, он и занимается!
Портьера бесшумно раздвинулась; Анри галантно поцеловал руку Мадлен и не без любопытства окинул взглядом Лапутжа.
— Поскольку вы интересуетесь моими лекциями, вам будет приятно узнать, что в январе я начинаю читать публичный курс по истории Дагомеи. Вы, кажется, жили в этой стране? Пора бы вам немножко с пей познакомиться. Я буду говорить о дагомейской культуре восемнадцатого века в королевстве Абомей.
— Культура в этом медвежьем углу? — расхохотался Лапутж. — Да вы смеетесь! Я десять лет прожил в Дагомее, но за пределами моего участка, моего бледа, нигде не видел следов культуры даже в двадцатом веке.
— Гиппопотамы тоже нигде ее не видят, хотя живут там подольше вашего и, как мне кажется, отличаются большей наблюдательностью.
Но прежде, чем Лапутж сумел что-либо ответить, в разговор вмешалась Мадлен.
— Анри, я хочу поговорить с тобой об этой пьесе. Я только что прочла ее. Это позор!
— Ты стала читать по-гречески?
— Аббат Ведрин дал мне перевод.
— Скажите, пожалуйста! В издании Бюде, господин аббат?
— Нет, Арто.
— Оно немного устарело. В издании Бюде опубликован перевод Ван Даеля — он более смачный.
— К сожалению, мы не так богаты, господин профессор. Я нашел этот старый перевод в одном из шкафов коллежа.
— Понятно. Но у вас, видимо, оказалось немало экземпляров, так как, насколько мне известно, вы дали прочесть пьесу госпоже Фоссад, госпоже Бриу, госпоже Ривьер и, наверно, еще кое-кому…
— Эти дамы столь любознательны.
— Очевидно. Признаюсь, господин аббат, меня радует ваше стремление удовлетворить любознательность этих высокоинтеллектуальных натур, которые к тому же через несколько месяцев смогут пополнить свои впечатления, побывав на спектакле. Представьте себе, наш друг Бриу минуту назад пытался убедить меня, будто он вынужден отказаться от постановки этой пьесы из-за вас!
