— Вероятно, лет сто, — ответил Махони. — Имя его главного наследника — Матиас. Ему около тридцати. Он думает, что религия и политика — понятия несовместимые. Холост. Живет простой жизнью. Считает веру в Таламейна священной.
— О‑хо‑хо, — пробормотал Император.
— Но Матиас свято убежден, что ряды поборников веры Таламейна должны расширяться, он сам об этом заявил. И собрал небольшой отряд молодых людей. Они много занимаются спортом, охотой, ведут уединенный образ жизни.
— М‑м‑м, — Император снова задумался.
— В чем проблема, босс?
— Не могу вспомнить, на каком пункте я остановился на седьмом или восьмом?
— Думаю, на восьмом. Открыть еще одну бутылку?
— У каждого властителя есть свои привилегии, — сказал Вечный Император, отпив два глотка, прежде чем передать бутылку Махони. Итак, в‑восьмых, мы хотим, чтобы созвездие находилось под контролем одного, но очень ответственного и надежного правителя. А это значит, что надобность в отправке войск отпадет, потому что он будет слушать меня безоговорочно.
В‑девятых, дженнисары просто несносны. В любом случае, мне придется не спускать глаз с горстки этих священников-головорезов.
— Тем самым вы хотите сказать, что нужно скинуть старину Тео с пьедестала?
— Вовсе нет. Я хочу приставить к нему своего человека.
— Кого конкретно вы имеете в виду?
Император пожал плечами.
— Да какая мне, к черту, разница? Сам выбирай достойного.
Махони начал трезветь.
— Очевидно, это будет тайная и опасная операция?
— Вы прекрасно все поняли, полковник. Конечно, я не хочу огласки. Никто не должен знать, что Император сует свой нос в политику независимого созвездия.
Махони решил сделать вид, что не заметил, с каким сарказмом произнес Император последнюю фразу.
— Значит, отряд Богомолов.
— Кстати, — сказал Император, аккуратно устанавливая бутылку между ног Махони, — не этот ли экипаж раздобыл образцы?
— Так точно, сир. Группа «Богомол‑13» под командованием лейтенанта Стэна.
— Стэна?
— У него такая сложная фамилия, сир, что мы стали называть его просто Стэн.
— Вручите ему пару медалей, что ли, — вслух подумал Император.
— Что ли? — смутился Махони.
— Будут какие-нибудь соображения, полковник? Пока мы не ужрались, как свиньи, скажите — какой корабль вы намерены использовать?
Махони поднял бутылку и залпом осушил ее. Странно, но когда полковник был пьян или зол, он начинал проглатывать гласные буквы, что считалось признаком провинциального акцента.
— Могу ли я попрсить один из вших «Шайнов», Император? И, отвечая на прдыдущий вопрс, хочу скзть, что у мня есть на примте один парьнь.
