Он не договорил, вернее, не успел договорить своего очередного поучения.
Тонко и торжественно запели фанфары.
Откуда-то сверху торжественным хоралом грянул изумительный хор, так могли бы петь ангелы, если бы они и в самом деле спустились на землю. Бертран ощутил волнение. Руки его тряслись, горло сжало восторженными тисками, молодой Гюльзенхирн почувствовал, как запульсировала в его висках кровь. Он покачнулся, но герцог де Роган почти отеческим движением поддержал его.
— Спокойнее, Бертран! — снова шепнул он. — Не паникуйте!
Двустворчатые резные двери медленно раскрылись. Из них высыпала толпа индейцев, обряженных в лакейскую униформу. Лакеи держали в руках канделябры с зажженными свечами. Привычно они заняли свои места вдоль ковровой дорожки.
Хор стих.
Еще раз пронзительно пропели серебряные фанфары.
Слышно было, как в едином дыхании вздымаются груди присутствующих.
В тот момент, когда напряжение достигло своего высшего предела, из дверей выбежал невысокий человечек в белых с золотистыми украшениями одеждах, остановился почти посреди зала, набирая в грудь воздух, и пронзительный возглас огласил зал:
— Король! Король! Его величество король!
Присутствующие в зале встали на колени. Ошеломленный Бертран Гюльзенхирн наблюдал за происходящим, но тут его спутник больно и жестко дернул Бертрана за руку.
— На колени! — сквозь зубы прошипел он. — На колени, Бертран!
Ошеломленный юноша послушно опустился на вощеный паркет, весело отражающий солнце.
Из распахнутых дверей показалась процессия.
Впереди шел дородный мужчина в алой мантии и роскошном синем камзоле, на котором светились и посверкивали драгоценные камни. На голове мужчины золотилась массивная зубчатая корона. На взгляд Бертрана мужчине было около шестидесяти лет, у него было грубое властное лицо с массивным выступающим подбородком и широкими скулами. Глубокие морщины лишь придавали внешности их обладателя дополнительную таинственность. Льдинистые внимательные глаза, выдающие волю и жестокость их обладателя, безразлично скользили по толпе. На мгновение они остановились на коленопреклоненном Бертране, но лишь на мгновение.
Короля окружали двенадцать человек, одетых не менее роскошно, чем сам король. Плотной толпой они окружили трон, на который тяжело водрузил седалище человек в мантии и короне.
Поднявшись с колен, герцог де Роган (отныне Бертран Гюльзенхирн не мог называть его иначе) приблизился к трону и низко склонился пред сидящим на нем. Помимо своей воли Бертран неожиданно подумал, что в таком возрасте герцогу, вероятно, было очень трудно проделывать такие курбеты, он даже усмехнулся своей мысли.
