Мне его любопытство кажется бесцеремонным. Неловко мне рядом с Алешей, неудобно. Я его отучаю от «глазения». Но ведь и от интереса к людям тоже отучаю — превращаю уличные встречи и самое жизнь в унылую привычку…
Рисуем с Алешей, набравшись впечатлений на прогулке. Он сидит у меня на коленях и увлеченно водит авторучкой по листу бумаги. Точки, закорючки, прямые линии… Алеша вздыхает, вскрикивает, радуется своему искусству. Я ему предлагаю темы: нарисуй папу, нарисуй маму. Папу он изобразил закорючкой, маму — взлетающей вверх прямой линией. Потом я посмотрел за окно и предложил:
— Нарисуй дерево, Алеша!..
Он запросился на подоконник, я его туда поставил и стал придерживать. Алеша водил авторучкой по стеклу, и это было не просто увлечение — это был творческий экстаз. Возможно, ему казалось, что, водя авторучкой, он созидает увлекательный мир: волнуемые ветром деревья, неторопливых птиц, весенние облака, торопливых людей. Мир появлялся после того, как Алеша проводил линию по стеклу. Он, Алеша, здесь, на стекле, познавал краски и пропорции, смешивал их и разъединял, созидал и разрушал. Оторвать его было невозможно. Я было попробовал, но Алеша так взревел, глянув невидящими глазами, что я оставил свои попытки и терпеливо ждал, стоя за его спиной. Ждал, когда насытится творчеством мой маленький демиург…
Наша беда — нам некогда осмысливать изменения, происходящие с детьми. Нам некогда осмысливать любые события, с ними происходящие. Нас несет текучка, словно вихрь, который налетел внезапно, и нельзя ему сопротивляться. Только успевай делать неотложное, сиюминутное — где уж тут обобщать, прогнозировать. Досадуешь на нехватку свободного времени, столько у тебя социальных ролей, так ты задействован, что дома хочется прежде всего отдохнуть и не хочется напрягаться. В прежние годы людей приучали к психологии «винтика». Сегодняшняя нервозная, суматошная, переломная жизнь, дергая человека, сводя на нет резервы психики, диктует многим психологию «щепки».
Надо, надо, надо напрягаться, надо плыть своим курсом. И, вздохнув, накидываешь на плечо самую тяжелую социальную лямку — лямку родителя…
Гуляю с ребятами. Алеша ходит важный, деловито разглядывает все вокруг. Санька изнывает от безделья, ему хочется поиграть со сверстниками, но сверстников нет.
И тут появился мальчишка. Неряшливо одетый, с широким солдатским ремнем на животе, с игрушечным пистолетом, заткнутым за ремень. На год-два старше Саньки.
