Кино без правил | страница 52
Погода в Ленинграде стояла сырая, не способствовавшая поднятию настроения. Людей в просмотровом зале набилось много, все для меня чужие, я знал только Игоря и Глеба Алейниковых. В основном показанные там фильмы были откровенной насмешкой над всем, что я ценил и уважал в кино. По сути, это было издевательство над моим миром. Чем ближе к показу моего «Сна», тем сильнее было во мне желание отказаться. Но ведь я приехал, неужели отступить перед этой сворой чужаков?
На большом экране я сразу увидел множество непростительных огрехов в моей операторской работе и монтаже. Но не ошибки, не мой непрофессионализм испортили мне настроение. Мерзостно на сердце было от реакции зрителей: от моего фильма они ждали той же насмешки над кино, какую видели в предыдущих фильмах, и первые десять минут они хихикали над всем, что происходило «Большом сне». Я был подавлен, потому что не мог понять, что значит этот смех, я ведь никого не смешил. Затем они мало-помалу затихли, вслушиваясь в слова. Фильм переломил их настрой, хотя сделать это было нелегко. А в конце все долго аплодировали, но я чувствовал себя погано, мне хотелось исчезнуть. Меня не порадовали ни хорошие слова собравшихся там кинокритиков, ни внимание журналистов. Несмотря на очевидный успех «Большого сна», настроение моё было подавленным, мне казалось, что я искупался в помоях.
После показа началось обсуждение. Кто-то из критиков начал рассуждать о том, что мой фильм наполнен духом Достоевского и что он выбивается из общего ряда показанных на фестивале работ. Слушать это было приятно и вместе с тем жутковато. Затем вышел Борис Юхананов (весь в чёрном, с чёрными же волосами – демоническая фигура) и заговорил сперва о моём фильме («Вот мы смотрели сейчас… как он называется… «Большой сон маленького человека»… и мы видели…»), затем плавно перевёл разговор на себя («Я чёрный лис…»), поставив точку на обсуждении моего фильма. Юхананов был центром, он допускал присутствие других режиссёров, но пресекал всякое внимание к ним. Меня это сильно задело, ведь я только что выбрался к публике из колодца одиночества, услышал похвалу, в которой остро нуждался, но меня тут же отбросил «чёрный лис». Всё во мне возмутилось, воспротивилось такому отношению, однако я молчал и слушал. Говорили многие, но тёплого и дружеского общения единомышленников не получилось. Из Ленинграда я увёз в тот раз только одно знакомство – Игоря Савостина.
Тот «параллельный» кинофестиваль сильно смазан в моей памяти. Какая-то сумятица. Много ожиданий. Бесконечные разговоры, но больше – пустые. Интервью с какими-то журналистами, задающими вопросы о том, «почему вы отказались от официального кинематографа». Я-то не отказывался, я просто делал то, чего требовала моя душа. И вот появился Игорь Савостин, шагнул ко мне из гудящей толпы и заговорил так, словно успокаивал меня. Он сказал, что хочет организовать в Калининграде фестиваль альтернативного кино. Мне казалось, что Игорь волновался, его голос слегка дрожал. Совсем не помню, как он выглядел в тот день. Кажется, он был с короткой стрижкой, лысеющий, в пиджаке поверх свитера. Я с готовностью принял его приглашение.
