— Яйса, яйса, — закивала Гелила, разрезая индейку на кусочки. Она положила по несколько больших кусочков нам и небольшой себе, обильно полила соусом и села во главе стола.
— Пробавай.
— Так-с, — потер ладонями Грицай. — Приступим, что ли?
Грицай разодрал вилкой тушку, смачно окунул наколотый кусок в соус и быстро отправил в рот. Дальше не смог произнести ни слова, быстро вскочил и с выпученными глазами и широко открытым ртом подлетел к крану с водой, налил себе стакан воды и залпом его осушил. Мы с Гелилой чуть ли не легли на стол от смеха.
— Куда ты столько мечешь? — надрывался я до коликов. — Это ж тебе не кетчуп!
— Ну и бомба! — чуть отдышавшись, Грицай снова подсел к столу. — Как вы это едите?
— Осень хоросо. Патом многа пьем кофи. Многа чашек.
— А у тебя есть настоящий эфиопский кофе? — спросил я, зная, что Эфиопию считают родиной кофе.
— Конесна. Снасала «Доро ват», потом кофи.
Я откупорил бутылку вина, дал ему чуть «надышаться», затем понемногу разлил по бокалам. Такой пир обычно запоминается на всю жизнь. Мы были молоды, непосредственны, искренни; нам не перед кем было рисоваться, мы веселились от души, пытались, не сломав язык, произнести эфиопские слова, а Гелилу научить, как правильно выговаривать русские.
— Тэнайстыллинь — здравствуйте. Тэнайс — тыл — линь… Ха-ха-ха! — чуть ли не катался по полу Грицай. — Как ты говоришь: «Тэнайс»?.. Ой, не могу! Остановите меня, а то умру! — слезно умолял он.
После того, как индейка закончилась, а вино было выпито, Гелила взялась варить кофе. Только не в традиционной турке, а в небольшом кувшине с ручкой, тонким носиком и узким горлышком, который она привезла из родного дома.
Густой аромат крепкого кофе поплыл из кухни по всей квартире. Если бы хозяйка с сыном были дома (они уехали на все выходные к каким-то своим родственникам), наверняка выросли бы на пороге.
Грицай метнулся в нашу комнату и вскоре вернулся оттуда с фотоаппаратом.
— Слушай, не будешь против, если я сфоткаю тебя с Генкой — уж очень сильно просит, — спросил я у Гелилы.
— Ладна.
Грицай пристроился сбоку Гелилы. Я щелкнул.
— И с кофе тоже!
Гелила немного отодвинулась от плиты, Грицай пристроился с другого бока кувшина. Я снова щелкнул.
— А тебя? Тебя? — засуетился Грицай.
— Да ладно, не суетись.
— Давай, давай!
Я глянул на Гелилу, она заулыбалась, видя мое смущение.
— Иди, — позвала.
Я подошел, и мы тоже сфотографировались с кувшином.
Выпили по чашке кофе. Гелила налила себе еще чашку.
