— Кофи? — глянула на меня. Я отрицательно покачал головой.
— Низя отказать: нехоросо.
Я вздохнул. Гелила еще раз наполнила мою чашку.
— Кофи? — перевела взгляд на Грицая.
— Уф, я уже объелся, но еще от чашки не откажусь.
Потом Грицай попросил еще одну чашку, Гелила уговорила и меня выпить третью, а дальше как-то за разговорами нам захотелось еще по одной, и Гелила снова варила кофе и потчевала нас, и так, наверное, продолжалось бы до бесконечности (мы уже распробовали вкус непритязательного разговора, объединенного с кофепитием), если бы Грицай не глянул на часы и не воскликнул:
— Е-мое, полпервого ночи!
— Не может быть! — не поверили мы ему: сели ужинать — восьми еще не было!
— Сам посмотри, — протянул мне свои наручные часы Грицай.
— Тогда пора заканчивать, а то и в выходные не выспишься.
— Мне еще пасуда нада вымыть, — сказала Гелила.
— Могу помочь тебе вытереть тарелки, — вызвался я.
— Я тоже могу, — сказал и Генка.
— Ладна, — улыбнулась Гелила.
Минут за двадцать мы расправились со всей посудой и стали расходиться по своим комнатам.
— Бай — бай! — сказала на прощание Гелила.
— Бай — бай! — помахали мы в ответ.
Гелила закрыла за собой дверь. Грицай проводил ее взглядом голодной собаки и тяжело вздохнул. Я открыл нашу комнату.
— Ну что, на боковую? — спросил Грицая. Тот как будто готов был стоять столбом всю ночь.
— Да, да, — приглушенно сказал наконец Грицай и как потерянный проследовал за мной.
Ночь не принесла нам облегчения. Грицай во сне будто разгружал какую-то длинную, как бесконечный тоннель, фуру, все что-то бормотал. Я в своем снова пил кофе с Гелилой, неотрывно смотрел, как она неторопливо наливает из кувшина напиток. Коричневая струйка, переливаясь и блестя мизерными жемчужными вкраплениями, радостно стекала в белоснежную чашку, пузырила поверхность, образуя пенку.
Я улыбнулся Гелиле, поднес к себе чашку поближе, вдохнул пахучий аромат кофе, попробовал на вкус, отхлебнул чуть-чуть с удовольствием. Открыв глаза, встретился с озорными глазами Гелилы, прочитал в них искреннее: «Ну как?»
— Обалдеть! — только что и смог произнести и отпил еще глоток. После третьего глотка все у меня перед глазами расплылось, комната потеряла очертания, мебель растворилась в пространстве. Даже улыбающееся лицо Гелилы было как в тумане.
— Что ты со мной сделала? — спросил я. — Чем опоила? — но ответа не получил — Гелила так и продолжала загадочно улыбаться.
— Тебе весело, да? — опять спросил я. — Я напился? Ты меня напоила. Ты. И за это должна меня поцеловать. Какие там у вас в Эфиопии поцелуи?
