— Сестрёнка, тебя-то, как угораздило? — говорил он слабым голосом, окидывая изумрудную драконессу мутным взглядом. — Ты же чуть старше нашего беленького добрячка! Рыцарю, что ли, попалась?
Ответа он, как правило, не дожидался, терял сознание и надолго впадал в забытье. Девушки не торопились его ни в чём разубеждать, всё-таки это не шутка — провести несколько столетий в ледяном плену. Только загадочное мистическое родство с огнём, которое сами драконы никак не могли объяснить, позволило ему бессознательно поддерживать в своём теле искру жизни. Её-то и увидела тогда Анджелика.
На третий день он ничего не спрашивал, только переводил взгляд с одной девушки на другую. При этом видно было, что в его голове идёт усиленная работа мыслей. Непонятно было, что он там для себя решил, но вечером того же дня вдруг спросил — нет ли у них чего-нибудь поесть?
Весь четвёртый день ушёл на выяснение — кто, как, когда и откуда? Самым потрясающим открытием для него было не то, что, оказывается, все они живы, и это никакой не «тот свет», а то, что Анджелика не Анхе, а её отдалённая пра-пра… правнучка!
Огнеплюй долго смотрел на неё, прояснившимися, наконец-то, глазами и было непонятно, что он испытывает — разочарование или восхищение.
— Так значит, загадочная подружка Драси, отдалённый потомок семейства Самбульо, — констатировал он, когда все точки над «i» были поставлены.
— Вообще-то моя фамилия — Соболева, — сказала Анджелика, слегка покраснев. — У меня нет прямых доказательств принадлежности к роду Самбульо, кроме свидетельства королевы ведьм, вроде бы тоже принадлежащей к ним. Она тогда увела за собой дух дона Клеофаса-Леонардо-Перес Самбульо…
— Ты сама себе прямое доказательство, внучка! — перебил её Огнеплюй. — У Самбульо нередко рождались дочери более или менее похожие на мою Анхе, но такого сходства я ещё не видел ни разу. То-то, думаю, от чего это Драська на Анхе круглыми глазами пялится? Я ведь его тогда чуть было не прибил за это.
Окончательно Огнеплюя поставил на лапы кофе. Мешок с зёрнами и мельница хранились среди запасов Быка вместе с яблоками. Сам он, правда, был равнодушен к этому напитку, но по нему с ума сходил Фигольчик, да и Драгис за годы жизни в этом мире пристрастился к жгучему ароматному отвару из несъедобных, по своей природе, зёрен.
— А ты когда успел к этой штуке приохотиться, братец? — спросила Мегги, пытаясь припомнить, был ли в их родной пещере хоть раз сварен кофе?
