На глазах тех, кто уже выплыл и вымокший сидел на причале, огромные, размером с автобусные гаражи, металлические коробки вереницей перенеслись на ледокол. А человек на палубе будто дирижировал им. А потом их судно неожиданно ловко и бесшумно, без привычного взрева двигателей развернулось носом к горизонту, такому же смутному и непроглядному, как и их попытка объяснить то, что только что произошло, и быстро скрылось во мгле.
* * *
Несмотря на преумножившуюся силу и стремительную, как разогнавшийся подо мною ледокол, решимость отыскать и сокрушить остров, в меня все равно прокрадывался зябкий страх. Океан был бесконечен. Намного миль, куда ни глянь, студенистым туманом царило безмолвие. Холод я не ощущал, пространство вокруг меня было безоговорочно подчинено, дисциплинировано. Кружившие вокруг него снежинки испарялись, ледяные брызги пролетали мимо. Я требовательно и неотрывно смотрел вдаль.
У меня не было ни карты, никакого либо еще ориентира. И алиеноцепция не позволяла заглядывать так далеко. Но и без этого я чувствовал нужное направление. Как если бы я наощупь, в преддверии сна блуждал по заброшенным руинам своей памяти, забредал в самые отдаленные и покинутые еще в далеком детстве уголки, которые не желал видеть, вспоминать… старательно заметанные, забытые, спрятанные от всех, особенно от себя… Нечто вело меня туда само.
Я чувствовал нечто зловещее за горизонтом, и чем дальше, тем отчетливее была уверенность. Металл на корабле скрипел инеем и потрескивал от лютого мороза, о борт ударялись плавучие льдины. Я знал, что он где-то там, недосягаемый. Я чувствовал его посреди этого бескрайнего, всеми старательно избегаемого океана…
Турбогенераторы ледокола мерно гудели, гребной винт могуче рассекал и размалывал воду, загустевшую от вечных морозов. Отдалившись тогда на приличное расстояние от верфи и озадаченных моряков, я рискнул переложить с себя тяговые обязанности уже на двигатели корабля. Не сходя с места, я заставил их работать, и мы сразу понеслись быстрее. Так что оставалось самое простое – изредка корректировать курс, сверяясь с ощущениями. Не прошло и дня, как на алиеноцептивном сонаре замаячили неясные, но пугающе знакомые очертания острова.
Подавив страшное волнение, я взметнулся на крышу смотрового мостика и перетащил беглым взглядом несколько уже скомканных для пущих аэродинамических свойств контейнеров поближе к себе, чтоб на виду были, чтобы быстрее среагировать, в случае чего… Двигатели корабля заработали на износ. Белая точка на горизонте разрасталась, монументально вырисовывались неприступные стены Айсберга. Но не были они настолько уж толсты. Форштевень войдет в них, как моя воля в сознание прежнего капитана этого судна…
