Тонем, – обреченно подумал он и покрепче вцепился в подлокотник спасительного кресла.
Хрипло закричав, капитан предпринял попытку вскарабкаться по нему наверх, к противоположной стенке, но тут все перевернулось снова…
Сидя тремя пролетами выше, под навигационным радаром, я пристально наблюдал за его припадком. Вот он, невероятно извернувшись в кресле, по-гимнастически встает на лопатки, а беснующиеся ноги неровно тянет вверх, но тут же переворачивается через голову и с грохотом растягивается на полу. Его вестибулярный аппарат приходил в норму, миндалевидное тело успокаивалось. Но тут эндолимфа в полукружных каналах снова бултыхнулась, и он кубарем покатился прямо к настенному интеркому. Совладав с собой, он таки влез по стене и приблизил трясущиеся губы к переговорному устройству.
По судну пронесся многократно усиленный динамиками страшный голос. Капитан захлебывался в словах. Но и без всего было понятно, что это экстренная тревога, его срочный приказ.
Члены экипажа выскакивали из всех недр, которые только были на корабле. Хлопали двери, постанывали железные ступеньки от топота множества ботинок. На палубе уже образовывалась толпа, люди сонно щурились, зевали, тревожно перебрасывались словами. Я спрыгнул к ним. Те, кто стояли поближе, развернулись. Один из них шагнул навстречу, что-то требовательно спрашивая. Вместо ответа, я сделал красноречивый, размашистый жест в сторону причала и спрашивающего как ветром унесло за борт.
Матросы непонимающе смотрели. Я снова вознес ладонь к одному из стоящих и того с воплем понесло упирающимися ногами вслед за предыдущим, но в этот раз уже медленно, для наглядности. Его проводили неверящими глазами. До некоторых начало доходить, и они рванули туда, куда я указывал, перемахивая за борт. Кто-то понесся обратно к лестнице, к дверям, но те намертво заели и не поддавались. Особо упорствующим мне приходилось делать непрозрачные намеки, как бы подпинывать их к другим, что оказались посмышленнее. Последним выполз наружу капитан. Он дикими глазами окинул опустевшую палубу, посреди которой одиноко застыла зловещая фигура. Длинные, мокрые волосы падали на плечи, а лицо было матово бледным, как у манекена.
Я смотрел на него, ожидая хоть какой-то реакции, но он по-прежнему глазел, его губы незаметно шевелились. Мне надоело ждать. Капитана подхватил ветер и понес к остальным, но тот, к моему мимолетному удивлению, не отреагировал на это никак. Лицо его было отрешенным, будто он уже смирился с происходящим. Убедившись, что он благополучно канул в воду, я с силой воззрился на стальные контейнеры, что сгруппировались на танкере по соседству. Они, царапая ботдек, неохотно закопошились.
