– Да ты просто обязана была сказать мне! – в ярости завопила Тамсин. – Мне хочется пойти во все газеты и рассказать, что он за человек! Это возмутительно! Это варварство! Я…
– Если ты сделаешь это, – тихо прервала ее Ханна, – если ты вообще хоть слово об этом кому-нибудь скажешь без моего разрешения, я никогда больше не буду с тобой разговаривать.
Тамсин помотала головой, густые рыжие кудри запрыгали на узких плечах.
– Я просто не понимаю! Ты защищаешь его?
– Я пытаюсь сделать как лучше для ребенка, – сказала Ханна.
Чайник на плите засвистел. Ханна поднялась, достала две кружки из кухонного шкафчика и бросила в каждую по пакетику мяты.
– И я не собираюсь устраивать вендетту его отцу, – добавила она.
– Неужели он не попытался тебя остановить, когда ты сказала, что уезжаешь?
Ханна кивнула:
– Конечно, пытался. Он извинился, сказал, что не должен был этого говорить. Я ответила, что все равно не изменю своего решения и лечу в Англию первым же рейсом. Он предложил воспользоваться одним из его частных самолетов.
– Но ты ведь отказалась, верно?
Ханна взяла чайник и налила в кружки кипятку.
Само собой, она хотела отказаться, ее гордость требовала этого. Но она была настолько измотана и морально и физически. Она начинала беспокоиться, что такой стресс может плохо отразиться на ребенке. А мысль о том, что она сможет поспать на нормальной кровати в самолете шейха, вместо того чтобы провести семичасовой перелет стиснутой локтями соседей с двух сторон, совсем лишила ее сил сопротивляться. Но она все равно упрямилась, она ехидно посмотрела на Кулала и спросила:
– А что подумают люди, когда увидят, что какая-то неизвестная английская горничная пользуется частным самолетом шейха Кулала аль-Дия?
– Мне все равно, что они подумают, – ответил он. – Я забочусь только о тебе.
– Вы не думаете, что несколько запоздали с этим?
Ханна заметила, как он вздрогнул, и собиралась злорадно насладиться его смущением. Но почему-то не получилось. Она просто чувствовала себя совершенно несчастной. Настолько несчастной, что у нее не хватило сил отказаться и от лимузина, который ждал ее в Лондоне, чтобы отвезти домой. Было так странно выйти под холодный октябрьский дождь после солнца Заристана, но она была рада вернуться в свою маленькую комнату для служащих в «Гранчестере» и наконец-то перевести дух. Она упала на кровать, проспала целых двенадцать часов и проснулась отдохнувшей и решительной. Она понимала, что лучше сохранить ее поездку в Заристан в тайне, но по привычке написала сестре, что вернулась, а когда та прибежала, не выдержала и рассказала ей все. Потому, что у них никогда не было тайн друг от друга. И еще потому, что лопнула бы, если бы продолжала держать все в себе.
