Ну что ж, этого следовало ожидать.
Невзирая на слезы Анны-Туанетты, мадам бросает квартиру на улице Бутебри и переезжает на улицу Пупе — пустька теперь вертопрах их поищет!...
Дени, конечно, находит новую квартиру своей милой.
Но тут ему указывают на дверь, указывают решительно и бесповоротно.
Вот теперь-то его охватывает отчаяние. Он бросает все, переезжает на остров Нотр-Дам и падает, сраженный болезнью.
Воистину, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Пока Дени буйствовал, добивался, доказывал, его гнали, . Но как только он слег, забеспокоились.
Матушка Шампьон, узнав о болезни бедного жениха, вняла мольбам дочери.
И правда, как можно было допустить, чтобы этот несчастный больной лежал одинокий и грустный в комнате, не лучшей, чем собачья конура? Как можно было оставить его без заботливых рук, без горячего бульона и прохладительного питья?..
Больного навестили.
Можно представить его радость!"
Потом пришли снова и снова.
За больным начали ухаживать и быстро поставили его на ноги.
Так неумолимая твердость оказалась предвестницей полной уступчивости. И действительно, после всего этого ведь грех было мешать счастью влюбленных!..
Торжественная церемония состоялась в полночь 23 ноября 1743 года.
Брата Ангела на свадьбу не пригласили, но он не замедлил тут же известить обо всем мэтра Дидье.
Но довольно о любви.
Тем более, что, как видит читатель, закончилась она самым счастливым концом — соединением влюбленных.
А сейчас пора переходить к дружбе, которая началась почти одновременно с первыми ухаживаниями Дени за несравненной Нанетой.
В один из январских вечеров 1742 года, когда Дидро, по обыкновению, сидел в кафе «Регентство», к нему подошел знакомый офицер, швейцарец по национальности.
— Я вижу, вы скучаете, сударь. А вон там, совсем рядом, скучает один из моих соотечественников, которому не откажешь в недостатке ума и талантов. Не желаете ли познакомиться?
Дени пожелал.
Тогда офицер вытащил своего земляка из гущи шахматистов и представил его Дидро.
Это был юноша среднего роста, с неловкими манерами, обличавшими провинциала. Лицо его казалось не то мрачным, не то грустным, а глаза сверкали точно огонь. Звали его Жан Жак Руссо, и был он родом из Женевы.
Молодые люди разговорились. ,
И сразу же выяснилось, как много общего между ними.
Оба — сыновья ремесленников и почти ровесники (Руссо оказался на год старше Дени); оба — ищущие дело жизни, увлеченные литературой й сами стремящиеся что-то написать; наконец, оба — страстно влюбленные: у Дидро была его Нанета, у Жан Жака — его Тереза.
