— О, у меня прекрасная память.
— И снова твоя потрясающая скромность, — усмехнулась она. — Но вообще это действительно круто.
— Просто я тебя все время вижу, — признался Ли, — почти постоянно. Я имею в виду, даже когда тебя нет рядом, ты как будто все равно со мной. Стоит мне открыть глаза, и я могу увидеть тебя. Понимаешь?
Крис, не отвечая, поцеловала его.
Позже они отправились в постель, но в этот раз не стали раздеваться, так и улеглись на покрывало в одежде, подложили руки под головы в зеркальном жесте и просто смотрели друг на друга.
Крис постепенно задремала, а Ли не хотелось спать, он поднялся с кровати, подошел на цыпочках к шкафу и убрал в коробку с рисунками свои часы. Дар, сокровище, признание…
На внутренней стороне дверцы шкафа висело небольшое зеркало, и он взглянул на себя, увидев вдруг, что очень красив: черты оставались прежними, но стали немного другими, словно на лицо набросили магическое преображающее покрывало, оно не прятало, а показывало то, что внутри. Он подумал, что это, наверное, и есть любовь. Она преображает тебя и делает прекрасным.
Потом он вернулся в постель, взбил подушку, лег на живот и посмотрел в окно, изучая открытый ему кусочек мира. Сейчас тот был настоящим, не только зримым, но и осязаемым, как апельсин.
На черном покрывале неба висело на цепочке что-то круглое, металлическое, серебристое.
Луна.
Или часы.
Зависит от того, как посмотреть.
Разрыв
Повествование приобретает новый статус. Оно перестает быть истинным, утрачивает претензию на истинность, становясь фальсификацией. И это вовсе не означает, что «у каждого своя правда и истина», а ее содержания многообразны. Здесь просто — власть лжи.
Евгений Найман
1
— Ну, приветик, доктор. Или Доктор? Круто вы меня в прошлый раз приложили его монологом, отдаю вам должное.
— Здравствуй, Ли. Проходи, пожалуйста.
— Не ожидали меня снова увидеть?
— Я волновался, что ты не придешь.
— Могли бы и соврать, что всегда в меня верили. Жалко, что ли?
— Ты часто упоминаешь такие вещи, как ложь, притворство и фальшь. Не задумывался, почему?
— Слушайте, я еще сесть не успел, а вы уже атакуете меня вопросами, Дэвид. Я ведь могу так вас называть? Вы разрешили в прошлый раз.
— Да, можешь так меня называть, если хочешь.
— И я могу влезть в кресло с ногами, если хочу? Это вы мне тоже разрешили.
— Садись, как пожелаешь. Очень важно, чтобы ты чувствовал себя комфортно.
— Давайте тогда косячок раскурим для расслабона.
— Боюсь, этого блюда в нашем меню нет.
