— Эх, здорово как, кто ты меня из дому вытянул, — прошептал Александр Васильеву, не отрывая глаз от медведя, тащившего к берегу очередную рыбину. — Только никак я не пойму, на черта ему столько рыбы, все равно ведь не сожрет.
— Инстинкт, Саша. Старый бродяга… знает, верно, почем фунт лиха.
Выйдя из поселка накануне перед вечером, они заночевали в тайге, такие охотничьи вылазки им приходилось совершать и раньше, но эта была для Александра неожиданной. Он забежал к Васильеву после работы (тот утром как раз выписался из больницы) и, увидев ловко и тщательно уложенный рюкзак, прислоненное к столу ружье и набитый патронташ, молча повертелся по комнате, взял ружье, заглянул в ствол и опять поставил на место.
— Далеко? — спросил он, с интересом наблюдая за сборами Васильева.
— Хочу на Веселые протоки прогуляться, — отозвался тот, заглядывая в шкафчик на стене. — Года два уже не был, потянуло. Еще три дня сидеть на больничном, с тоски околеешь.
— Так ты что, подлечиться там думаешь? Скучно одному будет.
— Ничего, я привык, не первый раз.
— А меня возьмешь? — спросил Александр, и Васильев молча покосился через плечо, показывая выбритую щеку, и промолчал.
— Я в самом деле мигом соберусь, — заторопился Александр, не ожидая, пока Васильев что-нибудь скажет. — Завтра выходной, потом у меня один отгул, только к Назарову сбегаю. А мать пока что-нибудь приготовит, чего ты смеешься? Я серьезно, день еще у мастера выпрошу, а нет — успею, вернусь.
— Я не о том, ты хоть разрешения-то спросил у своей крали? Гляди, будешь потом меня же ругать.
Александр пожал плечами и промолчал: пять минут назад он и не думал ни о каких протоках, впереди был вечер, новая встреча с Галинкой, он и спросил-то у Васильева так, из вежливости, но теперь знал, что пойдет обязательно. И самому захотелось побыть наедине с собой, подальше от глаз матери, от шуток товарищей, да и перед стариком как-то неловко было пятиться; кроме того, не каждый день найдешь попутчика на Веселые протоки, о которых так много говорят старые охотники в поселке. Можно и не ходить, Васильев, конечно, ничего не скажет, но и с ним будет труднее, вон как смотрит, ведь все понимает, старый бес, не нравится ему, что я у Галинки бываю, и все.
— Ну так как же? — спросил Васильев, действительно глядя на Александра как-то вприщур, выжидающе.
— Иду. Иду, Павлыч, назло тебе.
— И себе.
Оглянувшись уже с порога, Александр после никак не мог понять, почему ему стало так весело при виде невозмутимой, широкой спины Васильева.
