День, когда появляется муравейник, а иногда и несколько.
День могил.
*
Расмус сидит за библиотечным компьютером, на мониторе в режиме инкогнито открыт поиск. Расмус пялится в экран, словно не веря, что он действительно готов сделать это, потом все-таки набирает в строке «маалусы». Пока страница предательски медленно грузится, в читательском зале слышится шепоток. Просто обсуждение газеты или новостей, знает Расмус, но ему все равно кажется: смотрят не в газету, а на него, показывают на него пальцем, шепчут — это он, он, сын своего отца, это он во всем виноват. Страница загружается, и Расмус сглатывает слюну. Поворачивается, но никому до него нет ни малейшего дела. Ни до него самого, ни до того, что он сделал, ни до того, что он ищет в интернете. «Это уже паранойя», — думает Расмус.
Точь-в-точь как у папаши, услужливо подсказывает мерзкий отцовский тенорок в голове, как бы говоря: ну и ну, рановато что-то, недалеко же ты ушел.
Рука до боли сжимает компьютерную мышь. Была бы под рукой живая — от нее бы не осталось мокрого места, он бы сжимал ее все сильнее и сильнее, пока по ладони не потекли бы кровавые внутренности, пока пальцы не прошли бы сквозь шкурку, не разорвали бы маленькое сердце, как когда-то новость о том, что его отец — серийный убийца, разорвала сердце уже ему, Расмусу.
Поиск дает мало интересного. В основном информация одна и та же, отдающая неумелыми, наскоро состряпанными статейками для мифологических энциклопедий в мягких обложках и с потертыми рисунками. Изображений маалусов нет, потому что «тот, кто видел, как они выглядят, уже никогда не сможет об этом рассказать». Расмус пробегает текст глазами, но ничего, кроме сказочных мотивов, в нем не находит. «Хотя бы такие есть», — думает Расмус. Ни у него, ни у его отца мотивов не было вообще. Была только гнилая черная кровь, иссушающая, заставляющая жаждать, гореть, подчиняться инстинкту, а не воле. Инстинкту выживания. Так его отец и сказал на суде — я убивал, чтобы жить. И Расмус плакал, но не от сострадания к жертвам, а потому что теперь его отец не сможет убивать, а значит, не сможет жить.
Расмус ошибался. Отец, во-первых, прекрасно устроился в тюрьме, с неплохой кормежкой, прогулками и такими же ублюдками по соседству, а во-вторых, продолжал жить в нем, Расмусе. Именно поэтому Расмус медлил, не хотел убивать, не хотел доставлять отцу удовольствия, не хотел подчиняться его крови, его тьме, не хотел быть похожим на него. Но все-таки убил, и в первый же раз зарвался, заупивался собой, и в итоге накосячил и заработал паранойю. Неудачник. Истинный сын своего отца.
