— Французским свободно, пани. Также немецким и английским.
— Прекрасно. Русский?
— Конечно.
— Польский ваш родной язык?
Песецкий замялся, не зная, как правильно ответить. Неужели и тут ему будут ставить в укор происхождение.
— Я поляк по отцу, — сказал он. — Мама говорила со мной по-белорусски.
Баронесса кивнула, видимо, удовлетворившись.
— У вас есть родственники, пан Песецкий, жена, дети?
— Нет, родители умерли. Я… кхм… совсем один.
Про Ивана решил умолчать. Сомневался, что генерал потерпит в своем (своем ли?) доме брата красного командира. И вряд ли работодатель навел о нем столь дотошные справки, покопавшись в родословной. А если правда откроется… что ж, будь что будет. В конце концов, он не видел брата уже больше пятнадцати лет, не знал даже, жив ли тот. Пани снова кивнула.
— Я очень люблю своих детей, пан учитель. — Говорила она монотонно, на одной ноте, не меняя выражения. — И хочу, чтобы они получили хорошее образование дома. Потом их ждут пансионы и университеты. Большое будущее.
Супруги переглянулись и улыбнулись. Первое проявление чувств, замеченное Песецким в этом доме, но все равно какое-то холодное, безжизненное.
— Возможно, вы в курсе, что сейчас наша семья испытывает некоторые трудности с финансами, но вам не о чем беспокоиться. Это никак не скажется на вашем жаловании. Пан Батлейщик, наш спаситель и благодетель, помогает нам во всех делах.
— Я не сомневался, пани. — Песецкий поклонился. — Премного благодарен.
— Вам уже показали ваши покои?
— Да.
— Вы довольны ими?
— Более чем. Благодарю.
— Учебу вы начнете завтра, сегодня отдыхайте. Магда покажет вам дом.
— Ждем-с вас вечером в комнате отдыха, — сказал генерал. — Будем пить коньяк в мужской компании.
Батлейщик за время аудиенции не издал ни звука, только молча сидел, уставившись на учителя. Неподвижно, чуть завалившись набок на своем стуле, как оставленная детьми игрушка. Песецкий раскланялся и вышел из приемной вслед за горничной. Уходя, краем глаза заметил, что все трое остались сидеть на своих местах. Никто из них даже не пошевелился.
*
Магда провела Песецкого по имению, скупо и коротко поясняя, где что находится. В имении было три этажа, если считать просторную мансарду. Название, расположение и назначение многих комнат учитель не запомнил. Многочисленные коридоры и лестницы были так похожи друг на друга, что Песецкий подумал, что ему повезет, если через неделю он хотя бы сможет самостоятельно добраться от своих апартаментов до учебной комнаты и столовой. В последней его накормили горячим обедом, который подала толстая повариха Беата. Рядом с ней крутились двое помощников. Все слуги были молчаливые, а в глазах их читались усталость и тоска, пропитавшая, казалось, все вокруг. По дороге в имение учитель питался только вокзальными бутербродами и сладким чаем, так что обед показался ему неимоверно вкусным.
