— Я и сейчас боюсь, — честно признался Максим, ища понимания в темно-зеленых глазах.
— А еще ты прокололся с Oxxxymiron, — взор Грина источал сарказм. — Умник не слушал рэп, и при всем желании не смог бы поправить искаженные мною слова песни, да еще и прочитать ее. В этот момент я окончательно убедился в том, что ты — самозванец!
— Я заметил, что перед боем с бегунами твоя манера общения резко изменилась, — подтвердил Максим, — ирония стала острой, временами даже жестокой.
— Я просто стал самим собой, — отрешенно произнес Грин, мыслями пребывая где-то далеко. — Я испытывал очень странные ощущения: душа пела от невыносимой легкости бытия, а в сердце кипела ненависть и нетерпение, потому что я не знал кто ты, и что случилось с Умником.
— А каким ты был с ним?
— Мы все играем предписанные, навязанные или выбранные роли. В большей или меньшей степени. Я был собой, но с оглядкой. Умник никогда не позволил бы общаться в том тоне и с той степенью сарказма, которые я использовал в разговорах с тобой.
— Ты его любил? — осторожно спросил Макс. — Я помню, как светились от радости твои глаза, когда ты его увидел. Точнее, меня.
— Радость — категория преходящая, но с тобой мы еще тоже посмеемся, — Грин растянул губы в подобие улыбки. — Мы с Умником не были любовниками, если ты об этом. Мои сексуальные пристрастия ограничены исключительно девушками. Я относился к нему как к старшему брату. Строгому, сильному, опытному, жесткому, а иногда и жестокому. Плоть от плоти Стикса. С ним я чувствовал себя как за каменной стеной.
— Вы были друзьями?
— В дружбе, как и в любви, кто-то дружит, а кто-то позволяет дружить, — Грин поднялся с дивана, прошел к видавшему виды столу и налил себе вина. — А он не позволял даже, а скорее держал меня рядом на эмоциональной привязи как веселого жизнерадостного щенка. Возможно, видел во мне младшего брата, которого у него никогда не было.
— А ты, значит, дружил?
— Сейчас, задумываясь, чтобы сформулировать ответ, уже понимаю, что нет, — Грин задумчиво покачивал стакан, рассматривая жидкость в тусклом свете фонаря. — Уважал, боялся, боготворил, испытывал благодарность, но не дружил.
— Ты очень бурно переживаешь его потерю...
— Я что, должен выбросить его из головы через пять минут после смерти!? — глаза Грина блестели от слез. — Умник был частью моей жизни на протяжении трех лет! Он защищал меня, помогал, учил жить и выживать, а я в итоге стал причиной его гибели!
