– Вы – капитан? – бесцеремонно поинтересовалась я, продолжая разглядывать его мундир.
– Прапорщик, – почему-то виноватым голосом ответил самец, пытаясь обойти меня с фланга.
– Почему прапорщик? Это сухопутное звание! – рявкнула я.
Бедняга от неожиданности моего заявления втянул голову в плечи и даже стал ниже ростом, но я не дала ему опомниться.
– А где капитан? – требовательно спросила я, и бледный прапор, пораженный командными интонациями моего голоса, завертел головой, выискивая среди окружающих капитана. Видимо, решил, что сумасшедших не стоит расстраивать, а надо им потакать.
– Вот идет капитан второго ранга! – с облегчением воскликнул он. – Вы не его ищете?
Я глянула через улицу, туда, куда он тыкал пальцем.
– А почему он не в белом мундире со стоячим воротничком?
Вопрос был поставлен с максимальной жесткостью, и прапор, собравшийся уже убегать, снова втянул голову в плечи так резко, что чуть фуражка не свалилась.
– Не знаю, – растерянно забормотал он. – А разве им положен белый мундир?
И вдруг просветленно воскликнул:
– Нет такой формы одежды «со стоячим воротничком»! До свидания, девушка!
И унесся, затравленно оглядываясь.
А я еще долго смотрела вслед неизвестному мне капитану, горько сетуя, что и тут любящая мамочка меня обманула.
* * *
Вынимая из маминой сумки свежий батон и с аппетитом откусывая горбушку, я невнятно попросила:
– Мама, расскажи про папу.
Она выложила на стол пакет с картошкой, пучочек петрушки, пригорюнилась и начала:
– Папа был капитаном на большом корабле, я один раз зашла туда с ним, все матросы выстроились, отдали мне честь…
– Правду, пожалуйста, – прошамкала я. Пристально поглядела в мамины широко открывшиеся глаза, проглотила разжеванный мякиш и негромко добавила: – Если, конечно, сможешь.
– Э-э… Я, доченька… – залопотала она, будучи не в силах с ходу перестроиться.
Тогда я вздохнула и выдала ей свою версию событий, включая появление фотографий.
Мама сжала губы и беззвучно заплакала.
– Значит, это так все и было? – почти равнодушно поинтересовалась я, откусывая край батона.
Мама всхлипнула, взяла кухонное полотенце, промокнула лицо и горячо воскликнула:
– Нет, ты совсем не права!
Я приподняла брови, демонстрируя крайнее изумление.
– Не права! – упорствовала мама. – И не смей мне перечить!
Я пожала плечами, демонстрируя готовность ни в чем не перечить, но маму это не успокоило.
– Ты даже не понимаешь, как ты не права! Он был замечательный, изумительный человек!
