— Скажи, Мэри, а я буду отрицать, я могу доказать, что тебя не насиловал, — спокойно и уверенно Марк прошелся по кабинету.
Мэри прикрыла лицо руками и едва удерживалась, чтобы не зарыдать.
— А если бы все было так как ты говоришь, то почему ты не подала в суд? Ты ничего, Мэри, не сможешь доказать, — спокойно, как будто бы он констатировал факт, произнес Марк.
— Но Мейсон мне поверит. Ведь он‑то знает, что это не могло произойти по–другому, ведь он‑то знает! — выкрикнула Мэри, цепляясь за имя Мейсона как утопающий хватается за соломинку, — мне‑то, Марк, он поверит и он сойдет с ума от бешенства, тогда я тебе не завидую, Марк, — уже зло выкрикнула Мэри и ее лицо порозовело. — Тебе, Марк, не стоило заходить так далеко, — спокойно произнесла женщина.
Но от этого спокойствия, с которым говорила Мэри, Марку стало не по себе: как‑то странно заныл низ живота. Но он все еще бодрился.
— Не беспокойся, Мэри, я как‑нибудь справлюсь с твоим Мейсоном, — зло прошипел Марк.
— Кажется, ты решил устроить между вами соревнование, — произнесла Мэри, — но имей ввиду, Марк, Мейсон пойдет на все. По твоей халатности погибла женщина, а ты, Марк, это скрыл. Но если Мейсон расскажет об этом, то твоей карьере конец — это уж точно, — гневно выкрикнула в лицо Марку женщина.
— Этого не будет, Мэри.
— Будет! Будет, Марк! Он не остановится ни перед чем, уж я его знаю.
— Этого не будет по той причине, Мэри, что ты все такая же прямая и честная девушка, такая же прямолинейная как и раньше, как та девушка, с которой я рос, — пытаясь успокоить Мэри, проговорил Марк. — Если кто‑то спросит тебя о том, что было между нами, то ты скажешь правду. А правда заключается в том, что ты перестала сопротивляться: ты не кричала, ты не пыталась выцарапать мне глаза, ты моя законная жена, — продолжал Марк, — и ты уступила, ты спокойно отдалась мне. Мэри, — повторил Марк, — ведь так все и было.
Он сам, казалось, уже поверил в то, что рассказывает. Он положил руку на плечо Мэри, но та сбросила его ладонь и гневно выкрикнула:
— Нет! Нет! И ты прекрасно знаешь, что все было не так, все было совсем по–другому! — Мэри в бешенстве сжала кулаки и готова была броситься на Марка, чтобы доказать — он врет.
— Не знаю, Мэри, поверишь ты мне или нет, но я все так же люблю тебя.
— Любишь! — все так же зло прокричала Мэри, на ее лице проступила нестерпимая боль, — любишь, так зачем ты мне хочешь поломать жизнь?
— Я не хочу, — сказал Марк. Я очень тебя люблю, но я должен позаботиться и о себе, — расчетливо произнес Марк. — Я должен был удостовериться, что мои отцовские права будут защищены.
