Женщина смотрела в потолок безумным взглядом. Мужчина сокрушенно кивал головой и тихо выходил из спальни.
Ни Марта Синклер, ни ее муж не услышали, как в дверь их квартиры позвонили.
Мейсон толкнул дверь, она оказалась незапертой, и он вошел, оглядываясь по сторонам.
В гостиной у маленького столика сидел Питер Равински. Увидев Мейсона, он неспешно поднялся, подал руку.
— Я знал, что ты придешь, Мейсон, — сказал Питер.
Мейсон все еще оглядывался. Он рассматривал небольшие религиозные картины, которыми были завешены почти все стены.
— Он художник? — поинтересовался Мейсон.
— Да, мистер Синклер занимается религиозной живописью давно и, как видишь, делает успехи.
Мейсон покивал головой и сел в то кресло, с которого встал Равински.
— Она в очень плохой форме, — сказал Питер, кивнув головой на дверь, ведущую в спальню, — возможно, ее придется поместить в больницу. У нее страшная депрессия. Она ни с кем не хочет разговаривать, на вопросы не отвечает. У нее исчезли все желания.
— Все? — Мейсон посмотрел на психиатра. Тот пожал плечами.
— Нет, одно желание у нее осталось.
— Я знаю, что она хочет.
— Откуда? — психиатр пристально взглянул на Мейсона.
— Я знаю, она хочет умереть, вознестись на небо, туда, где находится ее сын.
Психиатр с еще более нескрываемым изумлением посмотрел на непроницаемое лицо Мейсона.
— У нее не проходит чувство вины.
— Чувство вины… — прошептал Мейсон. — А у меня нет никакой вины и никакого стыда. А я тоже там был и прошел через весь этот ад.
— Чувство вины… — задумчиво проговорил психиатр, — его нет у многих людей, хоть и не бывали в авиакатастрофах.
Он горько усмехнулся. Мейсон вздохнул.
— Я прекрасно понимаю ее теперешнее состояние.
В гостиную вошел мистер Синклер. Он с удивлением посмотрел на человека, сидящего в кресле спиной к нему.
Психиатр поспешил назвать Мейсона.
— Познакомьтесь, мистер Кэпвелл — мистер Синклер.
— А я вас знаю, — сказал мистер Синклер, — вы Мейсон Кэпвелл. Я видел вас по телевизору, это вы помогли моей жене выбраться из горящего самолета.
Мейсон молча пожал протянутую ему руку.
— Скажите, мистер Синклер, это все ваши работы? — и Кэпвелл окинул взглядом гостиную.
— Да, это мои картины, — не без гордости заметил мистер Синклер, — я не очень‑то серьезно к этому отношусь.
— Не очень серьезно? — переспросил Мейсон. — Ведь это духовная живопись.
— Я неправильно выразился. Я не могу заниматься этим всерьез, ведь мой талант не так уж велик, — мистер Синклер развел руками. — Я рад, что вы пришли к нам, мистер Кэпвелл. Пойду, попробую уговорить жену подняться с постели. Она не встает уже несколько дней. Может, ваш приход приведет ее в чувство.
