— Так вот, Ричард Гордон умер во время полета, перед самой авиакатастрофой.
— Этого я и опасался, — пробормотал мистер Лоуренс. — Кто‑нибудь кроме вас знает об этом?
— Нет, — пожал плечами Мейсон, — в самолете уже начиналась паника и никому не было дела до того, что один пассажир умер.
Мистер Лоуренс с облегчением вздохнул.
— Но вы понимаете, мистер Кэпвелл, что об этом будет лучше всего промолчать, ведь все‑таки Ричард Гордон умер оттого, что в самолете начались неполадки.
— Не думаю, — покачал головой Мейсон, — он с тем же успехом мог умереть и в автомобиле.
— Но если эта информация станет достоянием гласности, то со страховкой возникнут большие проблемы, — предостерег Мейсона мистер Лоуренс.
— Я понимаю, — ответил тот.
— Ее, конечно, в конце концов, заплатят, но начнется юридическая казуистика, волокита, и сумма может быть значительно уменьшена.
— Я не хотел бы говорить неправды, — сказал Мейсон.
— Но представьте, мистер Кэпвелл, состояние его вдовы, ей нужно на что‑то жить, у нее на руках ребенок.
— Я понимаю, — пробормотал Мейсон, но мистер Лоуренс не уловил в его голосе нотки согласия, поэтому он продолжал настаивать.
— Я вам скажу, мистер Кэпвелл, что вы должны делать и потом уже сами решайте, что подскажет вам совесть: говорите правду или же то, что нужно. Вы должны рассказать, что видели тело мистера Гордона, вы должны вспомнить, было ли оно обуглено, испытывал ли перед смертью мистер Гордон боль, страдал ли он. К тому же, это небезразлично и для вас, ведь сумма компенсации зависит и от ваших страданий, — мистер Лоуренс криво улыбнулся.
Мейсону сделался страшно неприятен этот низкорослый человек, голова которого лишь слегка возвышалась над спинкой сиденья.
— И еще, мистер Кэпвелл, будет хорошо, если вы вспомните какие‑нибудь душещипательные подробности, которые приукрасят ваш рассказ и придадут ему правдивость. Ведь нетрудно будет вспомнить о страданиях детей, женщин, стариков… — мистер Лоуренс осекся, встретившись взглядом с Мейсоном.
Тот молча и выжидательно смотрел на него. Марк Лоуренс втянул голову в плечи, как будто опасался, что ему сейчас ударят по затылку.
— Я вижу, вы колеблетесь, — наконец‑то проговорил Марк Лоуренс.
Мейсон смерил его презрительным взглядом.
— Я всего лишь рассуждаю, — заметил мистер Кэпвелл.
— Ну что ж, последнее слово за вами.
Больше мужчины не разговаривали, пока машина не остановилась у дома Ричарда Гордона.
Мейсон с интересом посмотрел на двухэтажный просторный особняк. Здесь многое изменилось со времени его последнего визита.
