— Мама! Мама! Я не хочу умирать! Мамочка! Мамочка, спаси меня, помоги, я не хочу умирать!
Мейсон хотел броситься к ребенку, взять девочку на руки, погладить по волосам, успокоить. Он рванулся, но ремень безопасности удержал его на месте.
— Дьявол! — прошептал Мейсон и грязно выругался.
— Да помогите же мне, ради бога! Кто‑нибудь, помогите! Я прошу вас, люди, помогите!
Мейсон увидел мулатку с плачущим мальчиком на руках.
— Помогите! Помогите!
К мулатке подбежала стюардесса.
— Что случилось?
— Помогите мне пристегнуть ремень на моем ребенке.
— Как на ребенке?
Самолет качнуло, и стюардесса еле устояла на ногах, уцепившись за спинку кресла. Мулатка попыталась удержать ребенка, но тот выскользнул у нее из рук и упал на пол. Женщина, уже не обращая ни на что внимания, схватила ребенка и крепко прижала к себе.
— Помогите мне застегнуть ремни! — причитала она, уже ни к кому не обращаясь. — Робби, мой мальчик, ты не ударился? — говорила женщина, заглядывая в заплаканные глаза малыша.
Стюардесса пыталась усадить ребенка на кресло рядом с матерью, но та то отдавала ей своего ребенка, то прижимала к себе. Ремень, сколько его ни укорачивала стюардесса, все равно болтался на мальчике.
— Все будет в порядке, — пыталась успокоить мулатку стюардесса.
Но та не верила ее словам, ведь стюардесса сама была до смерти перепугана.
— Крепче держите ребенка, — уговаривала стюардесса женщину, — прижмите его к себе и не отпускайте!
— Но я не могу удержать его, он вырывается! — мулатка уже рыдала.
— Вы обязательно его удержите, — говорила стюардесса, — прижмите к себе крепче!
И мулатка, словно бы поверив стюардессе, затихла, крепко сжав своего ребенка.
— Робби, — причитала она, — ты не пугайся, все будет хорошо, мы обязательно прилетим домой.
Ребенок тихо всхлипывал, уткнувшись лицом в грудь матери.
Мейсон увидел искаженное ужасом лицо мальчика, сидевшего на три ряда впереди него. Глаза подростка молили о помощи, они звали к себе. Рядом с подростком было пустое место.
Мейсон как можно более спокойно улыбнулся ему. Тот улыбнулся в ответ. Но от этой улыбки он сделался еще более беспомощным. У Мейсона все похолодело внутри. Он уже избегал смотреть на людей. И только теперь он понял, насколько сильно желание жить и как беспомощны люди перед лицом смерти.
«Какого черта я поперся за этим Ричардом? — внезапно выругался Мейсон. — Я бы мог сидеть в Санта–Барбаре и ничто бы не угрожало моей жизни».
Но тут же Мейсон спохватился и посмотрел на своего приятеля. Тот сидел абсолютно бледный и беззвучно шевелил губами. А по щекам мистера Гордона текли слезы.
