Мейсон почувствовал, что Дик больше не сжимает его пальцы. Рука мальчика вяло разжалась и тихо соскользнула на одеяло.
Мужчина поднялся, аккуратно, стараясь не разбудить Ричарда, поправил одеяло и погасил настольную лампу.
Но уходить не спешил, он понимал, что мальчик заснул еще недостаточно крепко и в любой момент может проснуться, испугаться.
Он стоял перед темным окном, вспоминая слова Марии о луче темноты.
Ведь в самом деле, если бывает луч света, то должен быть и луч темноты.
Интересно, а какую тень отбрасывает человек, если на него падает такой луч? И Мейсон обернулся, словно ожидая увидеть свою светлую в этой темной комнате тень.
«Это как негатив и позитив, — внезапно пришла такая мысль Мейсону, — это какой‑то обратный свет».
Он посмотрел на свое отражение в черном зеркальном стекле.
"Вот и я вижу сквозь стекло мир, вижу сад, небо. И в то же время вижу свое отражение. Но я ли это? Ведь там в окне, я огромного роста, выше деревьев, больше домов. Это всего лишь обман, настоящий я‑то здесь, а там мой двойник. Он даже мне самому кажется не настоящим, другим, чем я сам. Но ведь кто‑то другой может принять этот обман за правду".
Мейсон вышел из комнаты Ричарда, дом давно погрузился в тишину, лишь изредка скрипели ставни, а за распахнутым окном в конце коридора шумело листвой
Мейсон уселся на подоконник и закурил. Он встряхивал рукой с зажигалкой, то открывая, то закрывая ее крышку. Это нехитрое занятие успокаивало его, позволяло ни о чем не думать…
Щелк, щелк, щелк…
— Свет — темнота, свет — темнота, — повторял сам себе Мейсон.
Тлеющий огонек на конце сигареты приближался к пальцам.
— Этот огонек похож на бледно–розовое яблоко, — подумалось Мейсону.
И он смотрел на свои пальцы, освещенные этим слабым сиянием, словно бы приходящим из глубин его памяти.
Грустными воспоминаниями можно делиться. Пожилая женщина не летела этим самолетом. Стюардесса растерялась. Каждая капля крови, каждая минута страха имеют свою цену. Один на один с небом и ветром. Какие они, лучи света и тьмы?
Доктор Равински нервно расхаживал по холлу авиакомпании.
Один за другим появлялись пассажиры, потерпевшего крушение «боинга».
До этой встречи Равински внимательно изучал фотографии, старался запомнить имя каждого. И теперь, лишь завидев пришедшего, он бросался навстречу, протягивал руку, называл его по имени, участливо интересовался, как тот добрался.
Люди были немного скованны, чувствовалось, что они еще не пришли в себя после катастрофы.
