— Ребенок был мертв? — чуть слышно спросила Мария.
— Да.
— Это ужасно, Мейсон. Как же ты будешь жить со всеми этими видениями, со всем этим кошмаром.
— Это не видение, Мария, это реальность. Это отпечаталось в моем сознании и отпечаталось настолько глубоко и ясно, что ничто, никакие события, никакие мысли не смогут это стереть.
— Но ведь с этим невозможно жить.
— А ты думаешь, я живу? — подняв голову от стола, абсолютно серьезно спросил Мейсон.
— Но ведь ты говоришь, ешь, смотришь на меня, рассуждаешь, вспоминаешь — значит живешь.
— Это в твоем понимании, Мария, я живу рядом с тобой, но на самом деле, я живу там, в пламени той слепящей воронки. И мне кажется, что у меня не хватит сил удержаться на ее краю и меня затащит вовнутрь, унесет в эту бездонную слепящую глубину, и я растворюсь там, превращусь в какие‑то пятна, лучи сияния, в какие‑то золотые капли, которые будут падать на чьи‑то ладони и проходить сквозь них. Может быть, я превращусь в солнечный луч, я буду слепить людям глаза. Люди будут недовольно морщиться, щуриться, прикрывать глаза ладонью, но они не будут понимать, что это я прикасаюсь к ним. Может быть, я буду слепить глаза тебе, когда ты проснешься утром. Но ты тоже не поймешь, что это мое прикосновение, что это мой поцелуй.
Мария вздрогнула от этих слов и мурашки побежали по ее спине.
— Опомнись, Мейсон, что ты говоришь. Ведь ты жив, жив.
— Да, я знаю, что я жив. Но только я живу в каком‑то другом измерении, я живу где‑то там, — Мейсон запрокинул голову и посмотрел на лампочку.
Он даже не прищурил глаза, а смотрел абсолютно спокойно.
«Да он смотрит как слепой, — подумала Мария, — свет не причиняет ему никакого неудобства и никакой боли. Ему явно надо обратиться к врачу. Но разве может в этом помочь врач? Если бы я знала, чем могу помочь Мейсону, то я сделала бы все. Я пошла бы на самый отчаянный шаг. Но я не знаю и поэтому мне так тяжело».
— Ты еще долго будешь сидеть здесь?
Мейсон опустил голову и растерянно улыбнулся:
— Не знаю. Если ты не против и если тебе не мешает свет, то я еще посижу. Я хочу разобраться в том, что происходит в моей душе.
— Знаешь, я совсем забыла тебе сказать. Доктор Равински просил передать, что собирает всех участников авиакатастрофы.
— Как же он может собрать всех участников, ведь многие из них мертвы, — печально заметил Мейсон.
— Он собирает тех, кто остался в живых. И он очень хотел бы, чтобы ты обязательно присутствовал на этой встрече.
