— Да, это конечно странно. Но может, он просто очень смелый человек и хочет сам себе доказать, что ничего не боится.
— Нет, миссис Робертсон, ведь никто же его к этому не принуждает.
— Так в чем же тогда дело?
— По–моему, мистер Кэпвелл считает, что он бессмертен.
— Бессмертен? — переспросила Мария, — разве такое бывает? Разве можно возомнить себя Богом?
— Нет, Богом — это слишком сильно сказано. Увериться в собственном бессмертии можно разными путями. В моей практике были подобные случаи. Солдаты, ветераны вьетнамской войны видели много смертей вокруг себя. А когда иной человек видит, что вокруг погибают, а он остается жив, он начинает верить в собственное бессмертие.
— Теперь я начинаю понимать, что происходит, — Мария наморщила лоб. — Он звонил мне и рассказывал про встречу с Мартой Синклер.
— Интересно, что он вам сказал?
— Он говорил несколько сбивчиво, но я смогла понять только то, что он помог этой женщине, что он как‑то повлиял на нее. Я помню одну его фразу. Мейсон сказал, что сумел наполнить ее чувством любви. Что это означает, доктор Равински? Может, мистер Кэпвелл влюбился в эту женщину?
— Нет, в обычном смысле этого слова, так сказать нельзя. Это не любовь между мужчиной и женщиной, это совсем другое.
— Что же? — спросила Мария, в ее голосе чувствовалось волнение.
— По–моему, мистер Кэпвелл хочет спасти ее.
— Но доктор, — возразила ему Мария, — мистеру Кэпвеллу самому нужно помочь, а помогать пассажирам, пережившим катастрофу — это ваша обязанность. Кто спасет самого Мейсона? Ведь, поверив в свое бессмертие, он будет подвергать свою жизнь опасности. Почему вы не заботитесь о нем?
Психиатр попытался возразить.
— Я хочу с ним поговорить, но он убегает, уходит от разговора.
— Значит, вы должны действовать по–другому, — настаивала Мария. — Вы должны разубедить его, вернуть к настоящей жизни. Ведь бегство в детство, вера в собственное бессмертие — не лучший выход из ситуации.
— Я хочу это сделать, но не знаю как. Поэтому я хотел бы заручиться и вашей помощью, поэтому я и приехал к вам, чтобы поговорить.
— А что могут дать эти разговоры, если я сама не понимаю, что происходит с Мейсоном? А вдруг ему захочется подвергнуть опасности мою жизнь? Жизнь моего сына? Не подумайте, мистер Равински, что я чего‑то боюсь, я просто стараюсь быть предусмотрительной и поэтому задаю вопросы вам.
— Не беспокойтесь, миссис Робертсон, я думаю, вашей жизни и жизни вашего ребенка ничего не угрожает.
