Мария пожала плечами.
— Он звонил мне, говорил, что скоро приедет, но ничего конкретного не обещал. Это «вскоре» может быть и день, и два, а может, он и сейчас уже в моем доме.
— А чем он занимается у вас?
— Чаще он очень подолгу разговаривает с моим сыном.
— О чем? — спросил психиатр.
— О разном. О детских играх, мистер Кэпвелл рассказывает о себе, а мой ребенок внимательно его слушает.
— Как вы думаете, эти разговоры идут на пользу вашему ребенку? — поинтересовался психиатр.
— Да, конечно, — глаза Марии просияли, — мальчик стал совсем другим — более взрослым, более серьезным. Причем это произошло так быстро, что я даже удивилась. Я не ожидала подобного эффекта от обыкновенных разговоров, на первый взгляд, даже бессмысленных.
— Нет, скорее всего, в этих разговорах есть смысл. Мальчик почувствовал это. Ведь вообще‑то, психиатрия и сводится к разговорам.
— Не знаю, удобно ли об этом говорить, — сказала Мария Робертсон, — но у меня такое чувство, что мой сын потянулся к мистеру Кэпвеллу просто как к взрослому мужчине, как к отцу. Ведь мой муж оставил нас, когда мальчик был еще совсем маленьким.
— Это вполне может быть, — кивнул психиатр.
— А можно, мистер Равински, я задам вам несколько вопросов?
— Конечно, я для того сюда и пришел, чтобы поговорить.
— Вы не подскажете, кто она такая эта Марта Синклер? Мистер Кэпвелл говорил мне о ней, но как‑то сбивчиво. А у меня такое чувство, что судьба этой женщины небезразлична ему. Он словно бы чувствует себя обязанным перед ней, может быть даже в чем‑то виновным.
— Это очень сложно, вздохнул психиатр, вы представьте себе, что значит потерять ребенка в авиакатастрофе. Он погиб, а вы остались живы. Не каждая мать может пережить такое.
— С ней очень плохо? — участливо спросила Мария.
— Да, я даже думал поместить ее в психиатрическую клинику, настолько тяжелым было ее состояние. Но потом, я вам рассказывал, произошло чудо. Несколько фраз, сказанных мистером Кэпвеллом, подняли женщину с постели. У нее пропало желание умирать, хотя желание жить еще очень неустойчивое. Она стала другой, и теперь я больше беспокоюсь не за судьбу Марты Синклер, а за судьбу мистера Кэпвелла.
— Вы, доктор Равински, считаете, у мистера Кэпвелла не все в порядке с психикой?
— Да, у меня есть на этот счет серьезные опасения.
— И в чем же они заключаются? — испуганно спросила Мария Робертсон.
— Я понимаю, — сказал психиатр, — если я скажу вам сразу, то вы мне не поверите, но попробуйте проанализировать. Человек, который чуть было не погиб в авиакатастрофе, видел множество смертей, отказывается ехать поездом, а берет билет на самолет, как бы вновь пытаясь пережить предыдущую трагедию.
