— Мейсон, а как же твое прежнее отношение к жизни? Помнится, ты раньше был жизнелюбом и никогда не отказывался от земных радостей.
Мейсон без обиняков переспросил:
— Ты имеешь в виду мое увлечение женщинами и алкоголем? Что ж. Ник, могу сказать тебе, что это уже позади. Но не потому, что я искусственно поставил перед собой запрет. Нет. Вера, которая проснулась во мне и мое светлое предназначение, не позволяют думать мне сейчас ни о чем ином. Моя вера как нельзя лучше соответствует той духовной потребности — потребности в смеси знакомого и незнакомого, которую мы справедливо называем романтикой. Человек всегда желает, чтобы его жизнь была активной и интересной, красочной, полной поэтичной занятности. Если кто‑нибудь говорит, что смерть лучше жизни и пустое существование лучше, чем пестрота и приключения, то он не из обычных людей. Если человек предпочитает ничто, то никто не может ему ничего дать. Но ведь ты, Ник, согласишься со мной: нам нужна жизнь повседневной романтики, жизнь, соединяющая странное с безопасным. Нам надо соединить уют и чудо. Мы должны быть счастливы в нашей стране чудес, не погрязая в довольстве. Вера — это лучший источник радости и чистоты. Душа моя радуется теперь не из‑за того, что тело получает какие‑то наслаждения. Душа моя радуется оттого, что вера озаряет ее. Я вижу перед собой Бога и хочу радоваться вместе с ним.
— Но, как это согласуется со здравым смыслом? — осторожно спросил Ник.
Мейсон снова проницательно переспросил:
— Ты хочешь сказать, что многие сочтут меня сумасшедшим?
— Ну, я хотел выразиться не совсем так, — поправился Ник. — Для многих будет необъяснимо это твое обращение к вере.
Мейсон рассмеялся:
— Здесь все очень просто. Ведь ты не станешь отрицать, что поэзия находится в здравом уме, потому что она с легкостью плавает по безграничному океану. А рационализм пытается пересечь океан и ограничить его. В результате наступает истощение ума, сродни физическому истощению. Принять все — радостная игра. Понять все — чрезмерное напряжение. Поэту нужны только восторг и простор, чтобы ничто его не стесняло. Он хочет заглянуть в небеса. Логик стремится засунуть небеса в свою голову. И голова его лопается. Очень логичные люди часто безумны, но и безумцы часто очень логичны. Люди часто пытаются объяснить то, что объяснить невозможно. Просто их ум движется по совершенному, но малому кругу. Малый круг так же бесконечен, как большой и так велик, а ущербная мысль так же логична, как здравая, но не так велика. Пуля кругла, как мир, но она не мир. Бывает узкая всемирность, маленькая ущербная вечность — этим объясняются взгляды многих. Все это невозможно понять умом. Ник, тебе знакомо такое выражение: «У него сердце не на месте». Так вот, мало иметь сердце, нужна еще верная взаимосвязь всех его чувств и порывов. Мне не пришлось ничем жертвовать, мне не пришлось пытать свою плоть ради истины духовной, как это делал Турквемадо, мне не пришлось подвергать себя духовной пытке ради плотской истины — все это было очень просто. Понадобилось лишь просветление. Я благодарен Лили за то, что она дала мне этот шанс. Она дала мне возможность вернуться к своему истинному я, она изменила мою жизнь, она дала возможность исправить мне ошибки. Ник, приходи к ней сегодня. Ты тоже не останешься глух к ее словам.
