Вот и я завел рыб, поместив их в глиняном горшке, взятом у матери. Я менял им воду и песок, кормил их крошками хлеба и кукурузными лепешками. Болота пустыря, откуда я таскал глину, изобиловали этими рыбками, и я ловил их решетом.
Однажды мне удалось поймать удивительную рыбешку с большими желтоватыми плавниками. Мое воображение дополнило остальное: почему бы не вывести новую разновидность оломин, необыкновенной расцветки и таких прекрасных, что все ребята Сан-Хосе наперебой станут покупать их, а я буду продавать по двадцать пять сентаво за каждую, будь это большая или маленькая — нет, я не собирался снижать цену из-за размера рыбки!
С этого дня в доме у нас не осталось ни одной посудины, которую я не превратил бы в аквариум: ведра, умывальные тазы, горшки, банки — все то, что способно вмещать воду, было занято моими питомцами, а желтоперая рыбешка каждый день пересаживалась из одной посудины в другую с тем, чтобы во всех аквариумах произошло чудо и вывелась новая необычная порода оломин. Я отдавал все свободное время уходу за рыбами, поискам песка и корма; почти каждый день мне приходилось выбрасывать из аквариумов дохлых рыбешек, чтобы уберечь от заразы остальных.
Мать поддерживала мою новую сумасбродную затею и готова была увлекаться разведением рыб, лишь бы я не околачивался на улице. Именно она, показав на одну очень толстую оломину, предупредила меня, что в умывальном тазу вот-вот появится на свет первое потомство. Как-то утром она вошла в мою комнату и с веселым видом разбудила меня:
— Вставай, дон Маркос! Уже родились маленькие оломины, о которых я вчера тебе говорила! Ты их пока оставь там же в тазу и дай подрасти, чтобы посмотреть — не изменится ли их окраска.
Я вскочил и подбежал к тазу. В воде стремительно метались из стороны в сторону первые малютки. Но еще быстрее гонялась за детками оломина-мать вместе с другими взрослыми рыбами, преспокойно их пожирая! Я бросился вытаскивать тех, что еще оставались в живых, и с помощью матери мне удалось переселить их в другую посуду. Крошечные мальки были мне дороже горсти золота.
Спустя три дня, вернувшись вечером из школы, я нигде не обнаружил своих аквариумов. В отчаянии я кинулся к матери, стиравшей в патио белье, и замер на месте: разбросанные повсюду и уже высушенные солнцем валялись мои любимые оломины, а среди них драгоценная рыбка с желтоватыми плавниками! Отчим, устроивший сапожную мастерскую в воротах дома, не нашел ни одной пустой посудины для потребовавшейся ему срочно воды и выбросил рыбешку в патио, разом покончив с моей затеей. Об этом мне потом рассказала мать; опечаленная случившимся, она тщетно пыталась меня утешить.
