Маркос Рамирес | страница 6

И, показывая на выделяющееся среди зелени дерево в оранжево-алых цветах, метко прозванное «пламя леса», он добавил:

— Вот так горят и наши сердца. Пламенем сердца Хуана Сантамариа. Мы хотим, чтобы наша Коста-Рика действительно стала счастливым Богатым берегом для костариканского народа. А за счастье еще надо бороться…

Перевернув последнюю страницу повести Фальяса и не без грусти простившись с Маркосом Рамиресом — всегда испытываешь чувство невольной грусти при прощании с хорошими друзьями, — мы верим, что наш далекий костариканский друг добьется счастья, добьется.

Юрий Дашкевич

Памяти моей матери АДЕЛИНЫ ФАЛЬЯС

Все Рамиресы — крестьяне. Из поколения в поколение рождались они и вырастали в местечке Эль Льяно, что прилегает к городу Алахвэле, и жизнь свою проводили тут же — между Эль Льяно и Северными горами[1]. Крепкие, хитрые и смелые, они прославились в округе своими приключениями и отвагой.

О доне Педро Рамиресе, прадеде моем, человеке серьезном и не любившем бросать слова на ветер, настоящем Геркулесе по силе и внешности — как о том свидетельствуют мои дедушка и бабушка, да и другие местные старожилы, — передавалась такая история.

Однажды на сельском празднике там же, в Эль Льяно, — а кому не известно, что жители здесь забияки отменные! — к ночи вспыхнула жестокая драка с парнями из селения Лас Каноас. Одурманенные агвардьенте[2], противники пустили в ход не только кулаки, но и длинные крусеты — ножи для рубки сахарного тростника, — и началась дикая свалка.

Численный перевес был на стороне эльльянцев, и парням из Каноаса не оставалось ничего, кроме отступления. Отчаянно сопротивляясь, они отвечали ударом на удар. Драчуны из Эль Льяно предприняли бешеный натиск против стойкого врага в надежде обратить его в паническое бегство. Безудержная брань, вызывающие крики, угрозы, звон и лязг остро отточенных ножей — все слилось в оглушительный шум.

Когда противники приблизились к дому недавно женившегося Педро Рамиреса, гул сражения разбудил его молодую жену, мою прабабку.

— Карамба[3], Педро! — воскликнула она в гневе. — Здесь даже поспать спокойно не дадут! Неужели некому унять это взбесившееся стадо пьяниц?

Не проронив ни слова, гигант встал и вышел на улицу как был, в нижнем белье. Вырвав длинную, крепкую жердь из частокола, он размахнулся и пошел сыпать ударами направо и налево; немало буянов повалилось замертво на землю, а остальные бросились врассыпную.