Что означала в таком случае эта отдаленная кутерьма где-то к югу, в глубоком тылу? Быть может, коварный противник подстерег обе армии наших союзников на границе предместья, застал их врасплох и разбил, обратив в постыдное бегство? И, возможно, затем обрушится всеми силами на нашу армию, которая им оценивалась, как наиболее агрессивная и опасная?
Наш главнокомандующий вслух поделился с нами своими сомнениями. Но сомнения вмиг были развеяны появлением, несколько впереди, шумного неприятельского войска, вдвое превосходившего нас численностью; стремительно спустившись по занятой нами улице, враг укрепился на углу, чтобы оттуда атаковать нас, преградив путь. В то же время из погруженных в темноту соседних дворов и из-за глинобитных оград раздался боевой клич. С зловещим свистом рассекая воздух, на нас обрушился град камней, поднявший клубы уличной пыли. Наш отряд, развернутый посередине улицы, понес серьезные потери от этих неожиданных фланговых залпов: несколько ребят оказались подбитыми; трое наших, тяжело раненных, со стоном свалились в сточную канаву. Камень задел меня по лбу — вскочила шишка, другой рикошетом ударился о коленку — судорога свела мне левую ногу.
— Все на тротуары! Не разбегаться!.. — кричал Туземец. Громовым голосом руководил он огнем наших четырех отрядов.
Нам предстояло сражаться с войском, находившимся впереди, на углу. На бойцов Рыжего-Мадриса возлагалась задача забросать камнями из рогаток дворы и ограды справа, а бойцы Толстяка-Мадриса — слева, тогда как Левша-Родригес и его соратники получили приказ помогать всем и следить за улицей, ведущей к югу, на которой, если догадки нашего главнокомандующего подтвердятся, с минуты на минуту могло появиться основное неприятельское ядро. Нам оставалось или драться как дьяволам в ожидании какого-то чуда, или сдаваться — ведь вскоре последний путь к отступлению будет отрезан. Поэтому Туземец — как раз я находился в тот момент рядом с ним — приказал мне вполголоса:
— Спрячься в подъезд, черт подери, и выбей из рогатки стекла в том доме! А я поддержу ребят. В доме должен быть телефон, пусть уж лучше полиция покончит с этой чертовщиной. Мы, видно, окружены. Ждать нечего! Пусть этот дом остается без стекол! — И он показал мне на хорошенький особнячок с большими зеркальными окнами, стоявший посреди сада, несколько позади угла, занимаемого противником.
Я немедленно повиновался и, прицелившись из рогатки, точно попал в превосходную мишень: стекла рассыпались звонкими осколками, что, кажется, посеяло замешательство в рядах укрепившейся на углу неприятельской армии.
