- Откуда ты знаешь меня?
- Я все знаю. Долгое время мой рассудок был помрачен. Среди скал и деревьев я прятала свой позор от Неба и людей. Мое безумие несло меня по земле, как ветер - туманную дымку. Теперь другое дело. Туман рассеялся. Мир меняется, в нем нет уже места для тех, кто и так уже давно мертв.
Когда вспоминаешь, кто ты на самом деле, то понимаешь и все остальное. И с этим пониманием быть здесь уже невозможно... Меня удерживает только жалость. Достаньте мне бумаги, отец, я развяжу свой последний узел...
Берад кивнул. Разговор больше не продолжался. Губы женщины шевелились беззвучно, широко раскрытые воспаленные глаза уже не видели собеседника. Она не заметила его ухода.
***
Зоэ предложила священнику остаться в монастыре до тех пор ,пока все не закончится. Она распорядилась о комнате для гостя и письменных принадлежностях для Саад.
За ужином сестра была рассеяна и задумчива, и священник впервые попытался представить себе её жизнь до обители и путь в эти тихие стены.
Она как будто услышала его мысли.
- Когда-то я считалась лучшей невестой в Оренхеладе. Сейчас в это трудно поверить. Балы и наряды, и беспокойное сердце, сумятица желаний.
До сих пор спрашиваю - верно ли я поступила?
А ответа все нет.
Когда люди в больнице умирают, и все наши знания бессильны им помочь, я беспрестанно вспоминаю, что раньше, - раньше я могла бы унять их муки и продлить их жизни одним своим желанием, особым усилием воли, доступным юной язычнице и запретным для монахини.
- Не многие способны на такую жертву. Разные испытания посылает нам Небо, сестра. Гоните соблазны. Вы справитесь.
- Я знаю. Но в такие ночи бывает трудно. Душа звенит отголосками прошлого и отзывается природным стихиям, смущают мечты и сновидения.
- Это луна, сестра. Многих беспокоит её свет.
- Пожалуй. Чувствую себя разбитой и чего-то боюсь. Помолитесь за меня сегодня.
- Да, сестра.
- Вам тоже нужно отдохнуть, отец. Простите мою слабость. Спокойной ночи.
***
- Можно ли священникам жениться?
Отец Берад вздрогнул. В окне маленькой кельи возникли знакомые очертания легкого тела, растрепанные волосы серебрила луна.
- Что?
- Я спрашиваю, женятся ли священники?
Дитя уселось на каменной плите подоконника, уперев спину и закинутые вверх ноги в противоположные стороны оконного проема.
- Фран, голубушка, зачем тебе знать?
- Всем не терпится сбыть меня с рук, а ты единственный известный мне мужчина, способный пережить такой подарок.
- Польщен. Тебе тринадцать-то уже исполнилось?
