Старый священник из старой часовни, так она сказала...
Сердце Берада на миг остановилось.
Напрасен был побег в далекую южную провинцию, напрасны годы безвестности и забвения. Все вернулось. Вернулась беда, умножившись многократно.
- Хорошо, сестра, я с ней увижусь.
***
Он приходит во сне. Или тропки её сновидений приводят её постоянно, как прежде - в Место-Которого-Нет. Сломанная и забытая, она не нужна ему больше, но , спустя столько лет , все ещё боится заснуть ,- иначе Он может узнать о её предательстве.
Снова путаются мысли, явь мешается с видениями. Ни отдыха, ни покоя, не замолкают в ушах голоса.
Отец, прошу Вас, ответьте, неужто смерть это сон?
Лица монахинь склоняются над её изголовьем. Воспоминания завладевают её сознанием и уносят вспять, туда, где...
…Ничего интересного. В тот день ей отрубили голову. Сначала она падала лицом в доски помоста, мерзко и беспомощно ударяясь о дерево (мир вихрем несся у неё перед глазами, пока не замер, превратившись в огромный красный сапог), - потом взлетела вверх и увидела их глаза, целую площадь ожидающих взглядов. Она улыбнулась им - маленькая невинная месть не ведающим, что творят.
Вот и всё.
Занавес.
Далее следует смена декораций.
***
Пересекая монастырский двор, священник увидел девочку из деревни. Тонкий, светлоголовый, ни на кого вокруг не похожий подросток. Короткая беспричинная радость осветила лицо старика улыбкой. Так, с улыбкой, Берад шагнул в тень и прохладу больничных сводов.
Высохшая и темная, как мумия, чужачка полулежала на кровати, а взгляд бесцельно бродил по комнате, и в нем была сила и боль, но не было надежды. Спустя какое-то время, зацепившись за Берада, он изменился.
Старая ведьма смотрела на Берада с насмешкой и сочувствием.
Прошелестело:
- Пусть монахиня уйдет.
Зоэ удалилась. Берад присел на край постели.
- Я хотела бы исповедаться, отец. Одна такая исповедь уже разрушила Вашу жизнь. Моя, пожалуй, Вас добьет. Но так и должно быть.
- Почему?
- Мы платим за всё, что совершили. Или не совершили. Небо мстит. Закон жесток.
- Я верю в милость.
- Поверьте в Божий гнев. Определенно, кто-то стоит милости, но не Вы. И не я.
Господь отвернулся от мира. Живые будут игрушками тьмы, вернувшейся на землю. И это я открыла ей дорогу.
Саад тяжело дышала. Берад протянул ей стакан воды.
- Мне трудно говорить. Я скоро умру. Но напоследок... Как-то помочь беспомощным... Хочу рассказать вам, предупредить...
Принесите мне бумаги и чернил, священник. Такие, как Вы, больше верят написанным словам. Сложнее делать вид, будто ты забыл их, или не расслышал.
