— Какое несчастье! — печально сказал Богдан; Баг молча хмурился.
— Уж что да, то да… Драгоценнорожденный хоу до сих пор убивается.
— Когда же это случилось?
— Летом то было, — печально вздохнул Янь. — То ли в шестом месяце, то ли… Да-да, аккурат через седмицу после того, как драгоценнорожденный хоу ислам принял, стало быть, в шестом…
— А что за дерево там растет, ну — в саду? — быстро, даже как-то лихорадочно подавшись вперед, спросил Богдан. Внезапное чувство чего-то очень важного, но позабытого, чего-то такого, что он вот-вот вспомнит, охватило его.
— Да ведь грушевое дерево… Она и покои свои назвала из-за этой груши. Они оба души в том дереве не чаяли, милостивый драгоценнорожденный Тайюаньский хоу и нефритовая преждерожденная Цюн-ну. Как и друг в друге…
Богдан вскинул глаза на Бага: тот замер, даже Судью Ди гладить забыл и выражение лица у него было такое, такое…
„…Фирузе и Жанна… Помоги ей. И — груша. Точно. Там было грушевое дерево!“ — вспомнил свой давешний сон в воздухолете Богдан.
„Груша… Ну конечно… Она рисовала иероглиф „груша“. Как просто!“ — вспомнил свою странную ночную гостью Баг.
— Драг еч, так это же… — начал было минфа, но уже пришедший в себя после озарения Баг лишь слегка нахмурил брови и скосил глаза на престарелого Яня: позднее. И тут же перевел взгляд куда-то назад, за спину Богдана — туда, откуда они вошли в этот дворик.
Богдан резко обернулся — и ему показалось, что меж деревьев соседнего садика, что виднелись в проходе между домами, мелькнула тень.
Напарники многозначительно переглянулись.
„Случайность?“
„Показалось?“
„Или — действительно, кто-то…“
— Драг еч… Не забыл ли ты, что вскоре нам предстоит посетить воздухолетный вокзал? — с нажимом спросил Баг.
— Действительно. Спасибо, преждерожденный Янь! — Богдан старался говорить неторопливо, а также — точно рассчитать необходимую глубину поклона, чтобы престарелый служитель снова не впал в самоуничижение. — Рассказанная вами история очень поучительна и многое объясняет. Однако нам пора.
Баг сдержанно кивнул служителю и поспешил за другом.
— Еч Баг, я тебе должен кое-что рассказать! — горячо зашептал Богдан, блестя возбужденно очками, как только дворик „Зала любимой груши“ остался позади.
— Не сомневаюсь, драг еч, тем более что и мне есть чем с тобой поделиться.
— Груша?
Баг лукаво посмотрел на друга:
— Записки писать будем?
Богдан широко улыбнулся.
Разговаривая подобным образом, напарники скорым шагом, уже откровенно торопясь — дел было много, а до прибытия Фирузе и бека оставались считанные часы, — петляли по лабиринту внутренних двориков, направляясь к выходу из Запретного города.
