— Празднество обещает быть удивительным, — веско сообщил Багу Кай Ли-пэн и отправил в рот тонкий ломтик «сунхуадань» — особым образом приготовленного утиного яйца, которое сырым долгое время выдерживают в смеси соломы и глины, после чего получившийся продукт распада, полупрозрачную темноватую сферу белка с черным шариком бывшего желтка в центре, освобождают от скорлупы, режут ломтиками и подают на стол; изысканнейшая закуска! Баг очень любил сунхуадань. — Приготовлены совершенно новые шутихи, так что зрелище будет небывалое, да. Я видел в нашем Управлении списки — это, знаешь, еч, что-то особенное: один «дракон длиною в двадцать шагов[29], мерцающий пятью цветами в небе в течение получаса», чего стоит! — процитировал Ли-пэн по памяти.
Приятели сидели в уютном трапезном зале на втором этаже харчевни «Собрание всех добродетелей», одном из многих ханбалыкских заведений подобного рода, где главным номером кулинарной программы была знаменитая ханбалыкская утка. Кай расстарался и заказал столик заранее, за целую седмицу, как и было принято в «Собрании». И вот пышущий здоровьем улыбающийся повар в ослепительно белом халате вывез из ведущего в кухонные помещения коридора и подкатил к трапезничающим особый столик с металлической крышкой, дождался, пока две миловидные ханеянки в правильном порядке расположат на его поверхности большое блюдо и целую утку — специальным образом обжаренную, истекающую жиром и издающую вызывающий слюнотечение аромат, — и, не медля более, приступил к священнодействию: с удивительным проворством и точностью стал нарезать птицу на непременные сто двадцать частей, включая сюда лапки и клюв. Большой нож, легко постукивая, сверкал в опытных руках умельца, и утка постепенно переходила из состояния тушки в веер аккуратно разложенных на блюде аппетитных, почти одинаковых по размеру ломтиков.
— Еще бы! Такой повод, — кивнул Баг, внимательно наблюдая за поваром: любое мастерство вызывало у ланчжуна глубокое уважение. — Вообще, я заметил, Ханбалык просто кипит. Очень много всего нового. Здорово, просто здорово.
— Ну… да, — с плохо скрываемой гордостью кивнул Кай: коренной житель Восточной столицы, он искренне любил Ханбалык и, как не раз признавался Багу, никогда не смог бы с ним расстаться. Даже если и уезжал ненадолго, по служебной надобности, то уже через пару дней начинал тосковать по родному городу; а перспектива оставить Ханбалык насовсем и вовсе ужасала могучего жизнелюба Кая: нет, никак невозможно! — У нас нынче есть буквально все. Все чудеса света — кроме пирамид. Да и зачем, скажи, нам тут какие-то пирамиды, коли есть много чего другого, вообще ранее неслыханного. Да ты же видел, еч, знаешь.
