— Да я же не спорю, — с готовностью сдалась верная Фирузе. — Только жалко мне его очень.
— Ты не жалей, ты гордись им, — посоветовал Раби Нилыч.
Фирузе вздохнула:
— Одно другому не мешает… Мне порой кажется, что для жены это вообще одно и то же. Если мужем гордиться не из-за чего — так и жалеть его причины не найдешь…
— А я, — заявила Рива, — когда замуж выйду, ни под каким видом не стану унижать своего избранника жалостью!
— Эка! — сказал Мокий Нилович. — Вот еще новости!
— Отчего же сразу унижать, милая? — негромко спросила Фирузе.
— Ну как же! — Рива дернула плечиком, затянутым тонкой тканью яркого шелкового халата. — Это дуцзи всяких можно жалеть, а не мужчину, с которым… ну… — Она опять покраснела.
— А вот скажи-ка нам, дочка, кто такие есть дуцзи? — с некоторой суровостью (вполне, впрочем, напускной) велел Мокий Нилович.
Рива чуть нахмурила лоб.
— Слепые, без рук или без ног, умственно расслабленные… — без особой уверенности перечислила она.
— А мужчина, когда своим делом сильно увлечен, на все остальное обязательно умственно расслаблен, — сказала Фирузе. — Поверь моему слову, Ривонька.
Юная красавица хотела, видно, возразить и вдруг осеклась, как бы что-то припомнив.
— А и правда… — пробормотала она изумленно. — Ой, правда!
— А тебе-то откуда знать? — насторожился Мокий Нилович.
— Мало ли… — несколько смешавшись, ответила Рива.
Старый цензор поглядел на нее пристально — как, бывало, в кабинете своем на проштрафившихся подчиненных глядывал. Насквозь.
— Да ты не замуж ли собралась? — несколько, на взгляд Богдана, нетактично осведомился он.
Рива замахала руками:
— Вот еще!
— Смотри, дочка, — густо проговорил Мокий Нилович. Повернулся к Богдану. — Поверишь ли, еч, она на своей обсерватории, я так понимаю, ухажера нашла!
— Да будет вам, папенька! — На этот раз Рива Мокиевна покраснела так, что едва слезы не навернулись, и на миг растерянно глянула на Богдана исподлобья — тут же, впрочем, отведя взгляд.
— Нет, ты уж соизволь просветить меня, старика, на сей немаловажный счет, — сказал Великий муж. — Что, скажешь, не прилетают тебе письма чуть не каждый день?
— Ну так что с того?
Сановник снова повернулся к Богдану.
— Я-то, дурень, думал, она в Тибете и впрямь астрофизике обучается… — начал он.
— А то нет! — перебила Рива. Мокий Нилович и бровью не повел.
— То есть обучается, конечно, зимнюю-то сессию без единой помарочки сдала, что да, то да. Директор училища при обсерватории весьма девочкой доволен, звонил мне… Но образовался, вишь ты, у нее там помимо прочих успехов и отличных оценок еще и верный рыцарь, да не наш, не ордусянин, а из иноземных. Как его… Абу… Али… кто-то ибн чей-то…
