— Постой! — вскочил я. — Я чего-то не понимаю. Почему Тавреси выжила?
Натсэ смотрела на меня с недоумением:
— Я ведь объяснила. Он её в окно выкинул.
— Она — рабыня!
— И что?
— Если хозяин погибает, то раб — тоже.
— Нет, Морт, ты немного путаешь... Если хозяин погибает по вине раба — тогда да.
— Но...
— А! Ты, наверное, про какой-то из наших разговоров, когда я сказала, что если ты погибнешь, то я тоже умру... Тут немного другое. Ты меня назначил рабом-телохранителем. Вот раб-телохранитель — тот да, тот погибает вместе с хозяином в любом случае, потому что хранить жизнь хозяина — его обязанность, не сохранил — значит, не справился.
— А разве Тавреси не должна была впасть в какое-то оцепенение без хозяина? — не сдавался я. Что-то в этой истории не давало мне покоя.
— Она и впала, — пожала плечами Натсэ. — Не хотелось говорить, но... Авелла взяла её в рабство, чтобы привести в чувства. Нужно было хотя бы убедиться, что всё в порядке.
— Могла бы и ошейник снять, — буркнул я, вновь опускаясь в кресло.
— Знаешь, Морт, иногда ошейник — это благо. Иногда очень хорошо, если ты можешь дать кому-то приказ: продолжать жить. И быть уверенным, что приказ исполнят. Белянка это поняла. Она умница.
Натсэ быстро отвела взгляд, и я подумал, что вряд ли Авелла в такой ситуации действительно всё это поняла. Скорее всего ей это объяснила в двух-трёх жёстких, но честных выражениях Натсэ.
Тут на руках Натсэ проснулась безымянная пока девочка и, захныкав, принялась дёргать её блузку.
— Ну что? — ласково спросила Натсэ, разжимая крохотные пальчики. — Нет у меня молока, я не знаю, чем тебя кормить. Давай ты ещё немного поспишь?
Она говорила спокойно, но, кажется, в глубине души испытывала невероятное напряжение. А я вдруг подумал, что Натсэ с ребёнком на руках выглядит весьма... гармонично, что ли.
— Таких детей уже можно кормить человеческой едой, я точно знаю, — произнесла Огневушка свои первые слова на Материке.
Натсэ тут же метнула на неё колючий взгляд.
— Это то, о чём я думаю? — спросила она.
— Меня зовут Огневушка-поскакушка, хозяин дал мне имя, — похвасталась Огневушка.
— Имя, да? Надо же, какое ласковое.
— Нет, ты не поняла, — запротестовал я. — Это из книжки, и...
— Ага, ага, помню я про твои книжки. Мне тогда, в ракушке, тоже про какую-то книжку рассказывал...
— Натсэ, хватит! — застонал я. — Ничего не было. Ну, почти. Ну и почти было не с ней, а... Ладно, давай потом? Огневушка, ты можешь сделать что-то, что будет есть ребёнок?
