Старушка кивнула один раз.
— Молодец. Задери подол и оторви полосу ткани подлиннее.
Руки старушки тряслись, ей не сразу удалось надорвать ветхую ткань. Лоскут получился неровным, но длинным.
— Завяжи себе глаза, — приказал Наэль.
Старушка подчинилась. Наэль убрал нож, проверил повязку, поправил. Толкнул старушку на землю. Она упала, ударившись спиной о ствол дерева, и вскрикнула.
— Тихо, — прошипел Наэль. — Говорил же — молчи, пока не спросили. Ты разве слышала вопрос?
— Нет, — прошептала старушка.
— Рад, что ты учишься. Теперь слушай вопрос: ты одинока, или у тебя есть семья?
— Сын у меня.
— Сколько лет сыну?
— Т-тридцать.
— Он знает, куда ты пошла?
— Да! — Это старушка сказала чуть громче, с наивной надеждой в голосе.
— Хорошо. Мы будем сидеть тут и ждать его. А пока ждём, ты будешь отвечать на вопросы. Что ты знаешь об этих девицах, что живут в деревне?
Старушка облизнула сухие губы, часто задышала.
— Ну? — поторопил её Наэль. — Мне подбодрить тебя ножом?
— Нет, — мотнула головой старушка. — Они... Они не девицы.
— Это мы уже сами поняли. Что ещё? Что они говорят? Зачем они здесь? Чего добиваются? Отвечай!
— Да не знаю я! Чего они добиваются... Просто пришли, вот и всё. Не было, не было, и вдруг появились. Магини какие-то. По хозяйству помогают, драться не дают...
— Спят со всеми подряд, — подсказал Наэль.
— Не со всеми. Только с теми, кто сам хочет.
— А есть такие, что не хотят?
Старушка помолчала, будто решаясь на что-то. Потом выдала:
— Нет. Они... К ним, кажись, уже и ребятня бегает втихушку.
— Ожидаемо. Почему женщины молчат?
— А чего ты им скажешь? Одна попробовала сковородкой лупануть, как с мужем застукала. И где теперь та сковородка?
— Даже если так, — не сдавался Наэль. — Всё равно. Эти пришлые отбили себе всех мужчин, но я не вижу среди женщин никакого недовольства.
— А чего им недовольными-то быть? — фыркнула старушка. — Они их сами подкладывают.
— Почему?
— Вестимо, почему. После нормальной бабы мужик пластом лежит, а после этих ещё десяток до смерти умотает, пока уснёт.
Наэль посмотрел на меня. Я кивнул и сказал, прокинув канал:
— Через шестьдесят-семьдесят лет эта деревня станет городом. Зря ты беспокоился.
— Похоже на то, — задумчиво ответил Наэль. — Остаётся только один вопрос: зачем?
Дальше он снова заговорил со старушкой:
— Что говорят эти девки? О себе они что-то рассказывают?
— Ничего они не говорят! Молчат, или смеются, как дуры. Ну, скажут там, иногда, чего-нибудь. Навроде «здравствуйте», или «до свидания». И не едят даже ничего! И не спят. Что ж за маги-то такие, как будто не люди вовсе.
