Гришка приосанился, важно произнес:
— Кормилец. С Егором, старшим братом. Так и есть. Кормильцы!
— И много заробляете?
— Прибыток идет — полушка к денежке, деньга к полтине, полтина к рублю. Не бедствуем. Тетка Авдоня все складает в горшок. Будем жаницца — пригодицца.
— Эка, молодчик! Ну, бывай, а над моим предложением продумай.
— Вдругорядь, дяденька Мартын.
— Дяденька, — передразнил. — Так возле леса изба то?
— Возле леса то. Только смотри, дяденька, у него дочка, ты уж с ней поосторожнее, поберегись.
— А что, хворая иль ещё чаво?
— Хворая. Нюшкой величают. Только она, когда ее Нюшкой зовут, может вцепиться, как кошка, в бороду. И не смотри, выдернет все, что под руку попадется.
— А как же величать ее, чтоб бороду не выдрала? — Мартын погладил едва берущуюся курчавую растительность на округлом, с ямочкой подбородке.
— Величай Кадушкой! Зело[57] обрадуется, расцелует да в красный угол посадит.
— Чавой-то Кадушкой? Не внемлю. Много плоти на ей наросло?
— Да не, плоти мало. — Гришка растопырил руки, примериваясь к Нюшкиной плоти. — Зело гордится тятькой своим. Тятька — бондарь, вот она на «Кадушку» и отзывается.
— Ну, спасибо, мил человек, чудно у вас на селе. Дочь кузнеца на «Наковальню» ведется?
— Точно.
— А дочь конюха?
— На «Уздечку». Разумной ты, дяденька Мартын. Палец в рот не клади.
— На што мне твой заскорузлый палец. Мне б чаво послаще.
Гришка вынул из кармана штанов яблоко и бросил удивленному Мартыну. Тот словил на лету и чуть не свалился со своей мохнатой лошадки от неожиданности:
— Ну, ты, даешь, малец. Заберу тебя в подмастерья к Терентию, это точно. Ему такие мастера на вес золота. Беги, у тётки отпрашивайся. Штаны не потеряй на бегу! Зело красивые! Сколько бузины извели на краску?
Парень поехал дальше. Звали его Мартын. Ехал он из Смоленска в Болдинский монастырь к мастеру Терентию. Мартын, как и его отец, был мастером строительного дела, градостроителем. Так гордо именовались мастера, возводившие храмы и города. По дороге Мартын должен был заехать в дом Андрея Клёпки, чтобы передать ему от Фёдора привет.
Подъехал к невысокому тыну, постучал. Хозяин видно, крепкий, дом добротный, по сердечному капризу выстроен, а не по нужде. Повезло, ляхи не спалили. Верно, что возле леса стоит.
Из калитки выглянула юница, брови на излёте, глаза синие, глядят, пытают — кто таков? Откуда и куда? Добрый человек иль тать какой? Иной, кажется, творит свой путь и дело от доброты, а в итоге выходит — по соблазну сатанинскому иноязычных приведет. Дорога к монастырю людная. И кто только не ездит. А парень-то вроде добрый, лицо светлое, открытое.
