— куда. И это похоже на удар в живот.
Здание. Мамин дом. Его зубчатый контур врезается прямо в ночное небо, окна слепые и непроницаемые, заколоченные досками. Его опоясывает железный сетчатый забор, увешанный охранными предупреждениями. Я представляла его себе совершенно иначе — темным, разрушенным замком с привидениями. Но на самом деле это место больше похоже на какой-то притон.
Узкий переулок отделяет нашу собственность от других домов в ряду, так что дом стоит немного в стороне от всех остальных — точно одинокий часовой на углу. Заставляю сознание сосредоточиться на нем, пока тело двигается к нему, и понимаю, что почти чувствую привкус кирпичной пыли и строительного раствора на языке. До него — всего несколько секунд, но в воображении каждая секунда медленно разрывает меня на части, как будто я оставляю после себя след из крошек сознания.
Вокруг пляшут звенья сетчатого забора, я врезаюсь в них, и мне кажется, что я могу пройти прямо сквозь забор, сквозь асфальт, грязь и даже лежащую под ней глину. Как только я в панике думаю о том, как неплохо было бы найти в заборе дыру и пролезть внутрь, чудесным образом происходит именно это, потому что в следующий миг я кубарем скатываюсь с холма в узкий переулок, врезаюсь в стены и сдираю плечи и локти. А затем земля исчезает, и я, шатаясь и спотыкаясь, протискиваюсь в узкую щель между зданиями и натыкаюсь на крошечный квадратик асфальта прямо перед боковой дверью. Спустя мгновение, которое, по ощущениям, длилось миллион лет, мои колени подгибаются, и я тяжело опускаюсь на землю. Поднимаю голову и смотрю на узкую полоску неба между стенами зданий. Не уверена, реально все это или происходит в моей голове, но в этот момент я вижу, как оно разверзается и из него вырывается пламя. Я чувствую привкус сажи — за секунду до того, как меня накрывает огонь.
Все та же луна.
Эта мысль бегущей строкой проносится перед моими закрытыми глазами.
Не знаю, как долго я была без сознания и что вообще произошло, но, по крайней мере, я рада, что жива. Я прижимаю руки к груди и чувствую, как бьется сердце — быстро, рвано, но все-таки бьется.
Лежу еще секунду и начинаю ощущать холодок бетона под лопатками и ягодицами. Должно быть, я лежу так уже довольно давно. По мере того как дурман рассеивается, я чувствую, как жилы на моей шее начинают протестующе ныть, так неудобно я вывернула голову. Вернуть ее в нормальное положение — это больно, но другого выхода нет. Горошинка, наверное, переживает, куда я пропала. Мне и самой хотелось бы знать.
