— Знаю, знаю.
Открывается дверь, в комнату входит Эдина: волосы по плечам, красный кружевной халат.
— Позвольте представить вам мою подругу. Эдина, принеси, пожалуйста, бутерброды и апельсиновый сок.
Эдина недовольно морщит нос. Экешне снова смущается:
— Я приду в следующий раз, когда Кати дома будет.
— Целую ручку! — спешит попрощаться Эдина.
— Если у вас есть время, побудьте, пожалуйста, еще немножко. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы что-нибудь рассказали о моем отце. Все равно что! Мне так хочется знать о нем все-все!
— К сожалению, я о вашем отце не много знаю. Слышала, что был он очень хорошим врачом. Больные его любили. И смелым был. Когда нилашисты пришли за ним, бежал через часовню при больнице.
— Да, это я тоже знаю. Но хотелось бы побольше подробностей. Обо всем, что происходило тогда. Вокруг него. Я хочу понять, как могла настолько, деформироваться человеческая душа и почему фашизм еще и сегодня творит столько зла…
Эдина вносит в комнату большое блюдо с бутербродами и безмолвно садится.
— Лучше бы все это позабыть, дорогой Иштван.
— Не знаю. Не уверен. Будущее не построишь, пока не поймешь прошлого.
— Не это важно, главное — чтобы новые поколения шли дальше, вперед. Мой дедушка, помню, постоянно рассказывал, как еще его отец воевал в революцию 1848 года, у генерала Клапки. А мой отец был ранен в первую мировую под Добердо. Но когда это было! И кому это сейчас интересно?
— Все это продолжает жить в наших генах, в нашем сознании и наших предрассудках. Если позволите, я сам навещу вас. С магнитофоном. Чтобы вы рассказали, как там у вас шла работа в шляпном салоне. И что случилось с вашей собственной семьей. Раны нагнаиваются, если их не очистить, не установить вину, ответственность. Нужно писать…
— Нет, Иштван Ач! Не делайте этого. Дайте мертвым покой. Хватит мести. Так никогда этому не будет конца. Господи, неужели конца не будет?
— Простите меня! — опомнился Иштван. — Я не хотел вас обидеть.
— Да что вы! Вы не обидели меня. Только все это так свежо…
Иштван непонимающе смотрит на гостью: свежо? Теперь? После стольких лет?
— Вы дрожите!
— Ничего. Все пройдет. И это тоже. — Экешне, она же Гизела Керн, вытирает платком мокрое от слез лицо. — Мне вдруг почудилось, что не вы, а ваш отец сейчас стоит передо мной. О господи! Слишком тяжелы для меня такие потрясения. Но если хотите, вам я расскажу. На прошлой неделе это случилось. Вы знаете, я гидом сейчас работаю. По образованию я учительница, много лет проработала в сельской школе, вела немецкий, испанский, французский. Там, в селе, и замуж вышла. Но потом муж мой умер, и я переехала в Будапешт. А во время летних каникул сопровождаю туристские группы. Бывают такие «туры памяти»: Лидице, Освенцим, Орадур и другие подобные места. Знаете?
